Олег Краснов: «Мир изменился… Белый Арап должен измениться или умереть.»

Петру Негурэ: Какие Ваши достижения Вы считаете наиболее важными в литературном плане?

Олег Краснов: Я не вижу у себя особых достижений. Возможно, я написал несколько неплохих рассказов. Получил литературную премию, что, вообще говоря, является стечением обстоятельств, и нельзя назвать литературным достижением.

– Каковы Ваши литературные проекты на ближайшее будущее?

– Я хочу написать пьесу, для прозаика это другой способ существования, интересно делать то, чего никогда не делал. А потом осмотрюсь.

– Скажите, пожалуйста, несколько слов о Вашей работе, которая недавно была выбрана Министерством культуры Республики Молдова для публикации.

– Это книга рассказов «Шелковица», куда вошли повесть и полтора десятка небольших рассказов, как мне кажется, очень разных, но судить – читателю. Я решил сделать книгу небольшой, карманного формата. Для оформления использована картина «Прогулки на троллейбусе» кишинёвского художника, известного как Никифор Свиристухин.

– Как вы думаете, какие русскоязычные авторы из Молдавии, кроме Вас и Олеси Рудягиной, заслуживали бы публикации?

– Из тех, у кого нет книги, я бы выделил прозаиков Михаила Поторака и Анжелу Енаки. Это не более, чем субъективное мнение, мои личные пристрастия. Из тех, кто уже публиковался в других странах, я бы выделил Олега Панфила и Сергея Пагына. Если бы мне позволили, я бы в качестве редактора сделал антологию прозы литературной группы «Белый Арап», скажем, за последние семь лет.

– Что привело к созданию общества русскоязычных писателей Молдавии «Белый Арап»?

– Это долгий разговор. В конце 80-х в русской литературе Молдавии наступило затмение, которое продолжалось до начала 2000-х годов. В этот период издавалось немногое и большей частью оставалось незамеченным, ложилось на полки библиотек или просто под стол. В те времена не было социальных сетей, интернет-библиотек, и сложилась странная ситуация, когда русскоязычные авторы, жившие на соседних улицах, не были знакомы. Молдавия была островком русского языка, затерянным миром. Не знаю, было ли что-то похожее у молдавских авторов, но мне кажется, им тоже свойственно ощущение изолированности. Вероятно, происходило какое-то накопление критической массы, которое привело к тому, что русскоязычные авторы стали узнавать друг друга, устраивать литературные вечера в кафе, издавать коллективные сборники, употреблять напитки…

«Белый Арап» – группа, не связанная общим направлением или течением, нечто вроде известных литературных групп «Серапионовы братья», «Привал комедиантов», «Красный петух». Мы выбрали такое название, потому что Белый Арап это общий литературный герой русских и молдавских сказок. Белый Арап – это небывальщина, это странный человек – волшебник с непонятными намерениями, это нечто такое, чего не может быть, но всё же существует. Задача группы – писать, разговаривать об этом, издавать книги, пить кофе.

«Серапионовы братья» приветствовали друг друга словами – „Здравствуй, брат, писать очень трудно!”

– Сколько писателей входят в эту ассоциацию?

– Это неформальная группа, назвать число участников сложно. Если судить по публикациям, то около двадцати человек.

– В советское время, в рамках Союза Писателей Молдавии, творила «секция русских писателей» Молдавии. Как вы думаете, была бы уместна такая «секция» сейчас в рамках СПМ?

– Секция русских писателей была бы интересна в плане общения. Я общаюсь на личном уровне с Георге Еризану, Емилианом Галайку-Пэун, Василе Ерну, какой-то круг общения в среде румыноязычных писателей есть у Олега Панфила и Михаила Поторака. Но это, скорее, исключение, большая часть русских писателей и читателей никакого представления о местной румыноязычной литературе не имеет, даже обзорных статей на русском языке не появляется. И с переводами непросто. Я переводил Константина Кеяну – пьесу «В контейнере» и рассказ «А потом дверь открылась и вошёл Бог», но это капля в море.

Иллюзий по поводу членства в СП РМ у нас нет, но пробовать, мне кажется, надо.

– Недавно я прочитал два ежегодных сборника «Белого Арапа», за 2010 и за 2013 годах. Мне там многие вещи понравились, особенно написанные уже «признаными» писателями. Мне было интересно, однако, что большинство рассказов, за редким исключением, почти не соприкасаются смолдавскими реалиями. Как вы это объясняете? Означает ли это, что русскоязычные писатели Молдавии живут и пишут в башне из слоновой кости?

– Это так, произведения многих румыноязычных авторов публицистичны, часто упоминаются события прошлого, политические реалии, чего у русскоязычных авторов почти нет, больше внимания искусству ради искусства и теме маленького человека. Об этом нам говорят и российские писатели – скажем, Светлана Василенко. Я думаю, это следствие изолированности молдавских русских от публичной сферы, кафкианское изолированное сознание. Но я могу ошибаться, это трудно увидеть изнутри.

– Что характеризует этих писателей в сравнении с румыноязычными писателями? Литературный язык или что-то ещё?

– Мне кажется, румыноязычные авторы живут в другой литературной реальности. В русской литературе нет такой проблемы языка, как в молдавской. Я даже не вполне понимаю, в чём она состоит – итальянцы так же охотно пишут на диалектах (Пер-Луиджи Пиранделло), как и на литературном языке, и не переживают по этому поводу, тогда как для молдаван это болевая тема. В русском языке диалекты отмирают, кишинёвский автор может быть больше похож по языку, манере на какого-то московского автора, чем на своего товарища. Мы отличаемся от других русских, но это не бросается в глаза. И, конечно же, отличаемся от молдавской части общества – мы живём в собственных мифах.

– Существует ли некоторая связь между русскоязычными писателями Молдавиии русской/российской литературной средой?

– Безусловно, существует. Русский мир – это пространство языка, семиосфера, а не территориальные претензии, как некоторые считают.

– Из Вашего опыта, можно ли определить, кем являются читатели русскоязычных писателей Молдавии?

– Я этого не знаю, даже скажу – никогда не думал об этом.

– Можно ли, будучи молдавским русскоязычным писателем, рассчитывать на аудиторию за пределами Республики Молдова, например, в постсоветском пространстве?

– Можно, хотя отсутствие личных связей и непосредственного общения сказывается. Самая большая читательская аудитория это, безусловно, Россия, но и там масс-культура занимает большую часть книжных прилавков. Насколько я знаю, у Олега Панфила выходили книги в Киеве и Новосибирске, у Сергея Пагына в Питере, у Сергея Узуна (Фрумича) в Москве, у меня – в Дюссельдорфе. Но легче и успешнее издаётся коммерческая литература. Скажем, Владимир Лорченков.

– Можно ли найти эти книги в книжных магазинах Кишинева?

– Книги молдавских авторов, изданные за рубежом, в Кишинёв не попадают. Белоарапские сборники продаются в книжных магазинах «Биллион», но нельзя сказать, чтобы их сметали с прилавков.

– В какой мере работы русскоязычных писателей заметны в культурной и общественной жизни Молдавии? Есть ли у «Белого Арапа» стратегии публичной деятельности?

– Творческие вечера, чтения, вечера поэзии проводятся довольно часто. Бывают лекции, мастер-классы. Это может происходить в городских кафе, в залах РЦНК или в библиотеке Ломоносова. Мы шестой год проводим литературный конкурс «Белого Арапа» и издаём по итогам книгу, а в остальном мы не особенно активны. Если Вы говорите о каких-то грантовых проектах, то нам западных грантов не дают, ничего этого нет. Журналистику наши авторы пишут редко, я в этом смысле являюсь исключением. Пожалуй, этим и ограничивается наше участие в общественной жизни.

– Желали бы Вы более тесных отношений с румыно-язычной литературной средой в Молдавии?

– Почему бы нет. Отсутствие общения мне кажется ненормальным.

– Какой Вы желали бы видеть группу писателей «Белого Арапа» в будущем?

– Это большой вопрос. Мир изменился, и ситуации, которая вызвала к жизни «Белого Арапа», больше нет. Белый Арап должен измениться или умереть.

 

Беседовал Петру Негурэ

 

Это интервью было опубликовано в журнале «Молдова». Перепубликуется с согласием редколлегией журнала «Молдова».

Автор фотографий – Гульнара Вышку.