ANALIZE POLITIC RECENTE

Referendumul găgăuz: o nouă tehnologie a conflictului?

[label shape=”” type=””] Dumitru Mînzărari [/label]

 

Fie că reprezintă regimuri democratice sau autoritare, liderii politici sînt deseori tentați să invoce dorința poporului pentru a-și legitima și pentru a-şi promova propria agendă. Dorința poporului, de exemplu, a fost folosită pentru a revendica legalitatea protestelor de masă (dar și violente) pe străzile Kievului, care au început prin afirmarea sprijinului faţă de integrarea europeană. Ironic vorbind, același principiu a fost invocat pentru a sprijini ideea unui referendum contra integrării europene, care s-a desfășurat pe 2 februarie în Găgăuzia.

 

Schimbarea regulilor de joc

Unitatea teritorială autonomă Găgăuzia este locul de trai a circa 160,000 de găgăuzi, ceea ce ar reprezenta în jur de 4.4% din populația Moldovei (dacă nu luăm în calcul şi populaţia Transnistriei) și undeva 80% din toată populația autonomiei. Găgăuzia este de asemenea o regiune care în mod tradițional a susținut în alegeri Partidul Comuniștilor (e-democracy.md) și alte agende politice pro-rusești.

Referendumul din 2 februarie a fost inițiat și realizat de organul legislativ al autonomiei, Adunarea Populară a Găgăuziei (halktoplushu.com). Plebiscitul a solicitat locuitorilor autonomiei să-și exprime preferințele politice în funcţie de trei întrebari: Susţineţi sau nu ideea aderării Moldovei la Uniunea Vamală condusă de Rusia? Acceptaţi ideea integrării Moldovei în Uniunea Europeană? În final, locuitorii Găgăuziei au fost solicitați să decidă dacă Găgăuza trebuie să devină o unitate politică independentă faţă de Moldova, în cazul în care cea din urmă își pierde suveranitatea. A treia întrebare, pe semne, se referă la îngrijorarea exprimată frecvent de oponenții integrării europene potrvit căreia Moldova va înceta să mai fie un stat independent după integrarea în Uniunea Europeană.

Totul arată în regulă la prima vedere, în conformitate cu cele mai nobile tradiții democratice. Totuși, atît legislația națională cît și cea a autonomiei sugerează că regiunea nu poate organiza referendumuri pe probleme de politică națională externă. Bașcanul Găgăuziei, Mihail Formuzal, pare să ințeleagă acest lucru, și chiar să îl accepte. El afirmă că referendumul are un caracter consultativ, dar imediat se contrazice în plan logic, insistînd că referendumul va trebui luat în consideraţie de autoritățile centrale în politica sa externă (inprofunzime.md, 2 februarie).

Nu e de mirare că instanța de judecată din Comrat a decis la 3 ianuarie că inițiativa plebiscitului nu are bază legală. Pare surprinzător că Adunarea Populară de la Comrat a ignorat decizia judecătoriei în ordonanța sa din 1 februarie, calificînd aceasta drept motivată politic (halktoplushu.com/index.php/postanovleniya/368-252-sz-v). Nici dosarul deschis de Procuratura Generală, care a calificat acțiunile organizatorilor referendumului drept „samovolnice” (publica.md, 9 ianuarie) nu a descurajat organizatorii referendumului.

Cu puţin timp înainte de ordonanța Adunării Populare Găgăuze, preșendintele Curții Constituționale Alexandru Tănase s-a pronunțat într-un mod categoric că referendumul nu va avea loc, pentru că nu ar avea acoperire juridică (Moldova24.info, 21 ianuarie). Acesta a fost contrazis de către Grigore Petrenco, deputat PCRM, care consideră că după referendumul din Găgăuzia, exemplul autonomiei va fi urmat de Taraclia, Basarabeasca și de alte regiuni. În retrospectivă, putem spune că dl Tănase a greșit, iar dl Petrenco a avut pîna la urmă dreptate. De ce?

Greșeala lui Alexandru Tănase, ca de altfel și a multor politicieni din guvernarea actuală, este că ei nu înţeleg că oponenții lor politici au decis să schimbe regulile de joc. Autoritățile centrale continuă să opereze în baza premisei că oponenții săi politici vor continua să activeze în cadrul legal existent. Referendumul este primul semnal că guvernul de la Chișinău a greșit în ceea ce priveşte aceste premise. Următoarea întrebare logică se referă la schimbările care au intervenit pentru a provoca unele forțe politice din Moldova să schimbe regulile de joc, încălcînd cadrul legal actual?

Analiza strategică (altfel zis, „game theory”), care e o subdiviziune a teoriei deciziei, ne sugerează că încalcarea regulilor de joc ar fi rezultatul creșterii mizelor. Acestea însă se supun legii insuficienței resurselor, care indică că mizele nu se schimbă din senin. Trebuie deci să existe o sursă care a contribuit la ridicarea mizelor în jocul destul de riscant al sfidării autorității statului.

 

Ipoteza factorului extern

Să ne folosim de avantajul pe care îl avem față de A. Tanase și să apelăm din nou la observarea retrospectivă. Într-un sens tehnic, propun să folosim metodologia inducției logice inverse (backward induction). Adunarea Populară a Găgăuziei a votat prima dată inițierea referendumului la 27 noiembrie 2013, chiar înainte de începutul Summitului Parteneriatului Estic de la Vilnius. În cadrul acestui summit, Moldova a parafat Acordul de Asociere cu Uniunea Europeană. Prin această acțiune Moldova a ignorat avertizarea anterioară a Rusiei care a atenționat Chișinăul sa înceteze procesul de integrare instituțională cu Uniunea Europeană (inprofunzime.md, 2 septembrie 2013).

În scurt timp după această avertizare, Rusia a interzis accesul vinurilor moldovenești pe piața sa internă (publica.md, 10 septembrie 2013). O acțiune, care în opinia rușilor era perfect legitimă – „ dacă nu doriți să ne fiți “prieteni”, nici noi nu dorim să avem afaceri cu voi”. De altfel, nu pot să mă rețin de la un alt comentariu care mi se pare relevant. Embargoul rus a apărut ca o lovitură destul de rușinoasă la adresa ministrului moldovean al agriculturii, Vasile Bumacov. Dl Bumacov era proaspăt sosit de la Moscova, unde negociase cu omologii ruși soarta exporturilor agrare moldovenești. La întoarcere, acesta a declarat presei cicălitoare (care părea alarmată de posibilitatea unui embargou rusesc), că Moscova nu ar intenționa impunerea a niciun fel de sancțiuni (publica.md, 6 septembrie 2013).

Se pare că Găgăuzia a receptat noul embargou rusesc într-un mod destul de bolnăvicios, luînd în consideraţie faptul  că economia locală este bazată preponderent pe agricultură, cu o cotă înaltă a industriei producției vinurilor. Din păcate, în regiune există puţine alternative faţă de Rusia. Aceasta se referă atît la producătorii locali, cît și la cetățenii de rînd, pentru care Rusia este o destinație permanentă de căutare a muncii. Dacă să-l credem pe bașcanul Găgăuziei Mihail Formuzal, apoi cei mai mari investitori străini în regiune sînt Rusia și Turcia (europalibera.org, 2 februarie).

Toți acești factori conduc la un proces trist, care se aseamană cu o cursă de viteză între politicienii locali, necesară pentru a-și demonstra orientarea pro-rusă. Acum rog puțină atenție. În unul din aceste campionate de pro-rusism între suporterii primarului de Comrat Nicolai Dudoglo și reprezentanții PCRM în Găgăuzia a apărut o descoperire interesantă. Pe pagina web a organizației obștești “Novaya Gagauzia” condusă de N. Dudoglo, Dmitri Konstantinov, care e președintele Adunării Populare Găgăuze, a scris, într-un articol critic la adresa deputatului PCRM Irina Vlah, că ideea referendumului a fost susținută și de ambasadorul rus (enigagauziya.md, 17 septembrie 2013). La mai puțin de o lună mai tirziu, bașcanul Formuzal (care se pare urmează să concureze cu dl Dudoglo la funcția de primar în următoarele alegeri) a plecat într-o vizită de lucru la Moscova. Acolo s-a întîlnit cu  Dmitriy Rogozin, reprezentantul special al președintelui Rusiei pentru soluționarea conflictului transnistrean (point.md, 9 octombrie 2013).

Vreau să mai menționez și faptul că Ambasada Rusiei la Chișinău a fost foarte activă pe parcursul ultimilor ani în regiunile Moldovei locuite preponderent de populație vorbitoare de limbă rusă. Fără indoială că ambasadorul rus, Farit Muhametshin, și-a orientat eforturile sale în scopul consolidării legăturilor culturale. Din păcate cultura rusească e puternic politizată, căci alte ambasade trimit în regiuni pentru aceste scopuri pe atașații săi culturali. Printre regiunile de interes deosebit pentru F. Muhametshin se numără Găgăuzia,  raionul Taraclia populația căruia e reprezentată în proporţie de aproximativ 65% din cetățeni de etnie bulgară și vorbitori de limbă rusă, și municipiul Bălți care este al treilea oraș după mărime în Moldova după Chișinău și Tiraspol.

Printre multiplele sale vizite în „teritoriu”, ambasadorul rus a vizitat Consiliul de înțelepți recent creat în Găgăuzia (moldova.mid.ru, 7 august 2013), și a răspuns la întrebări privind ajutoarele economice și cetățenia rusă. Şi mai recent, F. Muhametshin a anunțat că Ambasada Rusiei în Moldova va demonstra în 2014 un interes deosebit pentru Găgăuzia si Taraclia (noi.md, 3 ianuarie). În contrast, ambasadorul german, Matthias Meyer, a vizitat Găgăuzia doar o singură dată de la momentul înstituirii sale în post în august 2012. În mod evident, acest lucru s-a întîmplat doar recent, la 31 ianuarie, chiar înainte de referendumul găgăuz (halktoplushu.com, 31 ianuarie). Într-un efort similar de a verifica situația pe teren, o delegație de la Ambasada franceză a vizitat Adunarea Populară cîteva zile mai devreme, spre marea satisfacție a politicienilor de la Comrat (halktoplushu.com, 23 ianuarie).

Bazîndu-se pe decizia Judecătoriei de la Comrat de a declara refendumul ilegal, autoritățile centrale au interzis utilizarea banilor publici pentru finanțarea acestuia. Problema finanțării a fost soluționată însă foarte rapid, cînd omul de afaceri rus Yuri Yakubov, cu pretinse rădăcini la Ciadîr-Lunga, a oferit pentru referendum ceva mai puțin de un milion de lei (ziarulnational.md, 21 ianuarie). Dacă luăm în consideraţie faptul că Adunarea Populară stabilise necesitatea unei sume de 1,3 milioane lei pentru finanțarea referendumului, nu este totuși suficient de clară proveniența restului sumei.

 

Referendumul ca manipulare a democrației

Indiferent de posibila implicare a Rusiei, e necesar să examinăm instituția referendumului. Există o opinie influentă precum că referendumul nu este în mod necesar un instrument precis și corect al democrației, dar că poate fi și o unealtă de manipulare în sfera politicii. Cercetările știinţifice care studiază agregarea preferințelor majorității (paradoxul Condorcet, teorema Arrow a imposibilității alegerii colective) sugerează că controlul agendei procesului de vot de către organizatori, care nu sînt constrînși instituțional, le permite acestora să manipuleze ușor preferințele cetățenilor. De exemplu, fără ștampila Comisiei electorale centrale și monitorizarea imparțială, organizatorii referendumului de la Comrat ar fi putut ușor asigura o prezență a alegătorilor de 100 sau chiar de 200%. La fel, aceştia ar putea ușor să obţină orice răspuns dorit.

Să examinăm un exemplu concret. Buletinului de vot, care conținea întrebarea privind aderarea la Uniunea Vamală rusă i-a fost selectată culoarea verde. Buletinul care conținea alegerea întegrării în UE era de culoare roșie. Și, în sfîrşit, buletinul care solicita alegerea privind separarea Găgăuziei de Moldova a fost de culoare galbenă. Această distribuție ingenioasă de culori pare să reprezinte simbolic un semafor de circulație rutieră:  lumina roșie comandă întreruperea traseului: „stop”, verdele este semnalul care indică aprobarea deplasării, iar galbenul este un semnal intermitent care recomandă  prudență.

Lucru şi mai interesant, unul din materialele de publicitate electorală raspîndite în localități reprezenta copia celor trei buletine, în care alegerea ‘da’ era încercuită la buletinele verde și galben, iar ‘nu’ pe buletinul roșu. Această creație artistică era însoțită de text și săgeți indicînd cercurile ca exemplu cum trebuie să voteze un cetățen exemplar (inprofunzime.md, 2 februarie). Nimic deosebit, am putea spune, cu excepția că publicitatea era raspîndită de autoritățile locale, iar opiniile alternative nu au fost prezentate.

 

De ce a riscat Comratul?

Referendumul, fiind o acțiune riscantă care sfidează buchia legii în Moldova în modul cel mai public, a fost posibil printre altele datorită schimbării neaștepate a stimulentelor elitelor locale în Găgăuzia. După cum am lămurit ceva mai sus, există un prag existențial pentru realizarea unor acțiuni riscante. Fiecare acțiune politică are capacitatea probabilistică de a genera un anumit capital (politic, economic, social), dar și necesită invesțitii care au un caracter determinist. Altfel spus, de regulă investim resurse pentru atingerea unui scop care poate să se realizeze parțial, complet, sau deloc. Adică, orice acțiune politică este asemenea unui joc de noroc, datorită naturii probabilistice a rezultatului așteptat.

Există o mulțime de modalități de a calcula riscul, iar în viața cotidiană mulţi dintre noi o fac în mod automat și aproape la fiecare pas. Voi apela la cea mai simplă metodă care compară cîștigul (C) între o situație de referință, definită de obicei drept status quo-ul (SQ) cu o situație așteptată să se realizeze în urma unei acțiuni (Sa). Astfel, am putea formaliza această relaţie prin formula C=SQ+Sa, unde punctului de referință îi putem atribui valoarea zero pentru că desemnează o valoare pe care o posedăm. Iar consecința acțiunii așteptate primește un semn negativ dacă ne impune pierderi în comparaţie cu status quo-ul și unul pozitiv dacă aduce cîștig. Aşadar, dacă Sa ia valoare negativă atunci în loc de cîștig vom avea pierdere (P).

În cazul referendumului și în condițiile normale cînd autoritățile sînt capabile să asigure îndeplinirea legii, atunci probabilitatea de pedeapsă ar fi foarte înaltă, aproape de 100%. Prin urmare pierderea așteptată (Pa), ţinînd cont de costul înalt al acestei pedepse (P), ar fi foarte ridicată (Pa=P*95%). Dacă ar fi considerat că inițierea referendumului le-ar putea aduce dosare penale, organizatorii s-ar fi abținut de la acest pas. Pentru a decide acceptarea riscului generat de organizarea referendumului, ar fi trebuit să se îndeplinească cel puțin o condiție – reducerea probabilității pedepsei.

În ceea ce priveşte  cazul nostru, ar exista cîteva posibilităţi de reducere a probabilității pedepsei. Prima și cea mai evidentă este cazul în care autoritățile centrale ar restrînge din motive politice organele legii de  îndeplinirea atribuțiilor funcționale. În urma protestelor din Ucraina, această probabilitate de pedeapsă s-a redus considerabil. Occidentul, care a susținut manifestările populare în Ucraina, ar fi fost privit ca un susținător al unor duble standarde dacă ar fi acceptat interzicerea totală a plebiscitului de către conducerea de la Chişinău. Iar Rusia ar fi depus eforturi mari să facă public cît mai pe larg acest fapt. Nu exclud că partenerii noștri europeni ar fi sugerat guvernului de la Chișinău să ia o atitudine de așteptare în legatură cu inițiativa referendumului.

Înainte de a descrie al doilea mecanism de influență a pedepsei, aș dori să clarific felul în care acțiunile din Ucraina ar fi redus de facto riscul generat de inițierea referendumului în calculele elitelor de la Comrat. Mai întîi de toate, riscul ar fi fost redus dacă organizatorii înşişi ar fi realizat logica expusă mai sus, sau în cazul în care partenerii lor ruşi le-ar fi sugerat-o. Avînd conexiuni și prieteni la Chișinău, liderii de la Comrat ar fi putut ușor afla dacă europenii au dat semn galben autorităților centrale referitor la persecutarea referendumului. În plus, rușii au canalele lor de informare, și ar fi aflat de asemenea acest lucru, comunicîndu-l fără ezitare Comratului. Este foarte posibil că aceasta a și fost situația, căci guvernul de la Chișinău nu a avut practic nicio reacţie la inițierea referendumului din noiembrie 2013 pîna în ianuarie 2014.

Al doilea mecanism al reducerii probabilității pedepsei ține de asemenea de influența străină, dar e puțin de altă natură. El s-ar fi realizat dacă rușii ar fi promis inițiatorilor referendumului azil politic și beneficii economice, în cazul în care organele de drept moldovenești ar fi primit undă verde pentru urmărirea penală de facto. Acest scenariu ar fi fost mult mai probabil dacă rușii ar fi avut mize destul de înalte în legatură cu referendumul găgăuz. Iar aceste mize s-au ridicat considerabil din momentul în care guvernul Ianukovici a eșuat strategia de calmare a protestelor prin așteptare. Eșecul acesta s-a datorat în mare măsură, in opinia acestui autor, și faptului că opoziţia a început să folosească grupuri mobile de protestatari pentru a ataca poliția și a-i provoca în continuare răspunsuri dure, astfel menţinînd nivelul indignării protestatarilor și prezența lor în străzi.

În viziunea rușilor, din acel moment protestele au încetat să mai fie pașnice, și deci cereau acțiuni dure din partea organelor ucrainene de lege (http://ria.ru/analytics/20140120/990213714.html, vzglead.ru, 21 ianuarie). Iar faptul că SUA si UE au continuat să susțină protestele și au pus presiune asupra guvernului ucrainean să nu folosească forța pentru dispersarea demonstranților a fost interpretată de ruși ca o încălcare a regulilor de joc din partea Occidentului. Astfel, Moldova a devenit un element care ar putea echilibra „jocul cinstit” (‘fair game’) şi raportul de forţe faţă de Occident, în ințelegerea rușilor doritori de revanșă. Moldova a devenit totodată un poligon de acumulare a capitalului necesar pentru a restrînge continua interferență a occidentalilor în Ucraina și Moldova. Aceasta este și un poligon de testare a noilor “tehnologii de conflict”,  după cum mă voi referi în continuare la strategiile de protest care se adaptează reușit la răspunsurile oponenților. Să ne imaginăm ce s-ar întîmpla dacă toate regiunile pro-ruse din Ucraina ar începe să urmeze exemplul Găgăuziei și ar iniţia referendumuri locale cu același set de întrebări? Ar fi un mecanism de constrîngere politică destul de puternic, atît pentru limitarea spațiului de manevră a opoziţiei pro-europene în Ucraina cît şi a partenerilor săi occidentali.

 

Ipoteza intereselor locale

Ar fi o analiză superficială dacă nu am examina și rolul intereselor locale. Doar oricare influență străină necesită să fie proiectată prin intermediul actorilor locali, cu excepția invaziilor militare, care din fericire nu ne interesează aici. Voi anticipa puțin rezultatul analizei și voi indica că există multiple interese interne legate de desfășurare a referendumului. Acestea sînt manifestate prin niște jocuri destul de machiavelice ale grupurilor de interese și partidelor politice din Moldova.

Acum să lăsăm analiza abstractă și să revenim la cazul concret al referendumului găgăuz. Am examinat condițiile care au făcut inițierea referendumului de către elitele politice de la Comrat un pas raţional, în ciuda riscului de pedeapsă legală. În mod concret, cei de la Comrat ar fi interesați în escaladarea în continuare a situației de conflict, pentru a folosi tensiunile în scopul reducerii dependenței sale financiare și politice față de Chișinău. În acest caz, acțiunea lor ar fi o mișcare oportunistă, care exploatează posibila intervenție rusească. Bașcanul Formuzal, de exemplu, a indicat clar că intenționează să exploateze rezultatele referendumului ca pîrghie pentru a influenţa anumite concesiuni din partea guvernului de la Chișinău (europalibera.org, 2 februarie).

Este prin urmare de înţeles că M. Formuzal s-a arătat interesat între altele de mărirea cotei de finanțare a regiunii de către centru, o finanţare pe care o consideră discriminatorie în comparație cu cotele de finanţare obţinute de alte regiuni ale Moldovei. La fel, el a menționat că ar dori ca punctul vamal de la Cahul să revină Comratului, ceea ce ne indică interese destul de pragmatice în spatele exercițiului de desfăşurare a referendumului.

Presa de la Chișinău a publicat declarații ale unor politicieni potrivit cărora PCRM ar fi stat în spatele iniţierii referendumului. Vlad Filat, de exemplu, a condamnat, în felul său sever obișnuit, destabilizarea situației în Găgăuzia de către comuniști (moldova.org, 31 ianuarie). La fel, dacă e să credem sursa, V. Filat a arătat că este conștient și de rolul Rusiei (vfokuse.md). Există însă o dimensiune a problemei care nu a fost foarte discutată, din cîte am putut observa.

S-a atras puțină atenţie faptului că principalii instigatori și inițiatori ai referendumului de la Comrat reprezintă organizațiile locale de partid, nu doar cele ale PCRM dar și ale PDM. Atît primarul Comratului, Nicolai Dudoglo cît și speakerul Adunării Populare a Găgăuziei Dmitri Konstantinov sînt membri ai Partidului Democrat (pdm.md, 31 ianuarie 2013). Chiar dacă am accepta ipoteza că aceștia au acționat împotriva dorinței conducerii PDM, nu putem ignora faptul că în situația creată, PDM are doar de cîștigat. Vreau să clarific această idee.

Referendumul din Comrat a avut loc inclusiv datorită intereselor unor partide politice parlamentare. El practic a devenit platforma competiției pentru votul alegătorului pro-rus din întreaga Moldovă, implicînd atît partide mai mari ca PCRM și PDM, dar și pitici politici ca Partidul Socialiștilor al lui Igor Dodon și Partidudul Social-Democrat al lui Victor Șelin. Acești actori văd de fapt în fața lor un cîmp enorm de avantaje, căci interesul strategic al oricărui politician este acapararea și menținerea puterii politice. Dacă Rusia vede în această situație o oportunitate pentru a crea obstacole în calea integrării europene a Moldovei, acești politicieni acţionează în vederea unui început de campanie electorală în ajunul următoarelor alegeri parlamentare.

Dintre partidele de la guvernare, PDM este situat cel mai aproape de Rusia pe axa preferințelor politice, faţă de PL şi PLDM. De fapt, spațiul de intersecție între mulțimile alegătorilor PCRM și cei ai PDM este destul de mare. Adică, toți alegătorii care nimeresc în această intersecție logică pot fi atrași de unul din aceste partide. Prin urmare, referendumul este o oportunitate pentru PDM de a-și mări numărul de suținători pe seama micșorării bazei electorale a PCRM în acele regiuni ale Moldovei cu un nivel sporit de alegători pro-ruși. Chiar dacă referendumul a fost realizat în Găgăuzia, toți cetățenii de orientare pro-rusă l-au aplaudat, căci este percepută ca o acțiune de natură să favorizeze preferințele lor politice. Referendumul găgăuz este de fapt un simptom alarmant al societății moldovenești, căci scoate la iveală niște fisuri politice fundamentale între diferitele segmente de cetățeni şi între partidele oportuniste, dar și riscul că o minoritate nu ar mai dori să accepte deciziile majorității.

 

Gata, am obosit – ce înseamnă toate acestea?

Scopurile înguste ale grupurilor de interese și ale partidelor politice din Moldova ar putea aduce un prejudiciu enorm țării în general. Deşi a fost prezentat ca avînd un caracter consultativ, referendumul ramîne totuși o armă politică formidabilă. Protagoniștii referendumului, atît cei evidenți cît și cei din culise, au „încercat apele” politice și nu au primit în răspuns decît nesiguranţă şi nehotărîre din partea guvernului de la Chișinău.

Actorul care a inițiat și a influenţat participanții să-i joace scenariul urmează să incite referendumuri similare și în celelalte regiuni ale Moldovei, unde populația are preferințe pro-ruse pronunțate. Pentru a vedea geografia acestor regiuni urmează doar să tragem o privire pe harta preferinţelor politice (http://www.e-democracy.md/elections/parliamentary/2010/results/pcrm/) și să observăm regiunile în care alegătorii şi-au dat voturile în proporţie mai mare de 50% PCRM la ultimele alegeri parlamentare. Mi se pare că este un indicator suficient de corect.

De asemenea, referendumurile regionale ar putea fi folosite pentru consolidarea în continuare a influenței economice, sociale și politice a Rusiei în aceste regiuni. Folosind modelul Transnistriei, Rusia ar putea încuraja crearea organizațiilor teritoriale ale partidelor ruseşti, precum Edinaya Rossiya şi LDPR. Ţinînd cont de numărul mare (estimat în jurul la 200,000, dar care e probabil mai ridicat) al moldovenilor muncitori în Rusia, care sînt mult mai obișnuiți cu partidele ruseşti decît cele autohtone, proiectul dat nu pare imposibil.

Astfel, în condițiile în care cadrul legal poate fi sfidat sau se ignoră anumite acţiuni ilegale, este destul de real ca o forță externă să își consolideze un control politic considerabil asupra politicilor interne și externe ale Moldovei, fără vreo intervenție militară. Sîntem în era noilor tehnologii de confict, cînd instrumentele de influență externă au evoluat. Rusia de exemplu ar putea folosi referendumul pentru a cere guvernului Moldovei să asculte voința poporului. De fapt, deputatul Dumei de Stat ruse Roman Hudeakov a insistat deja în cadrul interviului oferit în ziua referendumului la una din secțiile de votare în Găgăuzia că „dacă astăzi Găgăuzia votează pentru Uniunea Vamală, atunci conducerea [Moldovei] ar trebui să accepte această dorință” (inprofunzime.md, 2 februarie).

Înarmată cu argumentul „voința poporului”, Rusia îl va exploata în negocierile sale cu SUA şi UE, insistînd că agenda integrării europene este impusă cu sila populației Moldovei de către Occident și de un guvern neatent la doleanțele alegătorilor. Nu este un argument neglijabil, pentru că mesajul ar putea fi eficient faţă de audiența internă a statelor-membre UE. Aceasta urmează apoi să se transforme în presiune politică asupra guvernelor respective. Exploatarea „voinței poporului” poate lua forme mai puțin pașnice și chiar violente.

Dacă guvernul de la Chișinău va folosi instrumentul administrativ pentru a preveni desfășurarea referendumurilor în alte regiuni ale țării, organizatorii acestora ar putea drept răspuns încerca să aplice presiune asupra guvernului. Încurajați de inacțiunea precedentă a autorităților centrale, ei ar încerca, cu încurajarea Rusiei, să aplice recentele tehnologii de protest din Ucraina. Aceasta ar include detașarea unor grupuri violente de indivizi pentru a ataca și provoca răspunsuri aspre din partea organelor ordinii publice, ridicarea baricadelor în jurul zonelor de protest pentru a preveni dispersarea lor, dar și acapararea clădirilor administrației publice locale pentru a indica că guvernul de la Chișinău este slab și nu poate înstitui ordinea publică. Ultimul punct în listă a fost de fapt folosit cu succes de separatiștii ruși în Transnistria în 1989-1991 pentru a prelua guvernarea pe malul stîng. A fost încercat și în timpul protestelor din Chișinău din 2009.

Dacă însă guvernarea actuală va permite alte referendumuri, acestea, prezentate apoi ca „voința poporului” vor alimenta proteste violente pentru a împiedica procesul de apropiere faţă de UE prin semnarea Acordului de Asociere. Referendumul găgăuz și inactivitatea autorităților centrale au creat o situație de incertitudine și blocaj politic: Chișinăul s-ar putea confrunta cu proteste dacă incearcă să împiedice alte referendumuri, și cu siguranţă se va ciocni de ele dacă va permite desfăşurarea acestor referendumuri. Nu e tocmai o situație de invidiat.

Este posibil că sîntem la începutul unei faze calitativ diferite a unui proces ce reprezintă o spirală nouă de confruntare activă între Est și Vest, care urmează să fie desfașurată prin intermediul unor razboaie „prin procură” („proxy wars”) de natură politică. O confruntare în care centrele administrative devin cîmpul de luptă, protestele pașnice reprezintă faza premergătoare în care au loc acțiunile de recunoaștere, businessul cu legături străine devine finanțator al protestelor, libertățile democratice sînt denaturate și manipulate pentru justificarea încălcării legilor, iar cetațenii antagonizați şi dirijați devin luptători înfuriați. Pare neverosimil? Dacă ne amintim protestele violente din 2009, atunci scenariul aparent fantastic descris mai sus nu mai arată atît de necrezut, în condițiile în care guvernul nu ia măsuri preventive.

 

Care ar fi soluțiile?

În primul rînd, datorită greșelilor deja comise, urmează de identificat o balanță acceptabilă între gradul de aplicare a legii și consecințele probabile în formă de provocări și proteste. Nu trebuie de uitat că cetățenii de rînd, care au votat și ar putea fi chemaţi la un moment dat la acțiuni de protest, sînt împinși să încalce legea de anumite persoane. Organizatorii referendumului în Găgăuzia au fost cei care au instigat cetățenii să sfideze legea, îndemnîndu-i să ignore decizia Judecătoriei Comrat și să meargă la vot. Urmărim de fapt nu o răscoală a cetățenilor, ci o rebeliune a elitelor locale, care aparent sînt instigate și încurajate din exterior.

Guvernarea urmează să se gîndească la măsurile pentru prevenirea posibilelor proteste, la lucrul cu cetățenii din regiuni, la riscurile și modurile implicării forțelor de ordine, la modul de urmărire legală a organizatorilor referendumului, la strategiile de abordare a intereselor grupurilor oportuniste de la putere, la limitarea capacității Rusiei de a agrava și tensiona în continuare situația și la alte acţiuni de întreprins. Dar despre acestea voi scrie poate altă dată.

 

Sursă imagine: en.itar-tass.com

 

 

Despre autor

Dumitru Mînzărari

Doctorand în știinte politice la University of Michigan-Ann Arbor, unde cercetează subiecte ce țin de studiile de securitate, dinamica politicii externe, regimuri în tranziție și analiza formală a proceselor sociale.

25 Comentarii

  • Dumitru, reiau aici nota pe care am făcut-o la prima variantă a textului. Nu e comentariu la text ci mai degrabă o notă suplimentară la compartimentul cu manipularea alegerii la pretinsul referendum.
    După cum se știe, buletinele de vot au avut doar două opțiuni: integrare UE sau UEV. De ce doar aceste două și nu o a treia opțiune – privind neaderarea la nici un bloc politico-economic?
    E o formă subtilă de manipulare si un mod fara scrupule de a structura dezbaterea in termeni maniheisti: EU sau UEV. Faptul că referendumul nu a fost recunoscut a dat voie autorităților de la Comrat să formuleze întrebările cum au avut chef.

  • Da Vitalie, sunt de acord, ca in cazul limitarii artificale a multimii de alternative posibile la doar o alegere binara, devine mult mai dificil ca agregarea preferintelor alegatorilor prin procedura de vot sa poata reflecta corect aceste preferinte. Sunt mai multe probleme cu referendumurile la general, si acesta desfasurat in Gagauzia in special. Am facut aluzie la unele momente in text unde m-am referit la paradoxul lui Condorcet, si teoria imposibilitatii lui Arrow, dar pentru a evita tehnicalitati in text, nu le-am elaborat. Cei interesati ar putea cauta in google aceste studii, si clarifca detalii pentru sine.

    Ar fi un sir de conditii logice, conform teoriei alegerii sociale, necesare sa existe, pentru a agrega mai reprezentativ preferintele unui grup de alegatori. Tehnic le putem gasi in literatura ca conditiile „unrestricted domain”, „Pareto optimality”, „independence of irrelevant alternatives”, printre altele. Toate aceste trei conditii au fost incalcate in referendumul din Gagauzia. Voi oferi un exemplu. Unrestricted domain tine anume de observatia lui Vitalie – in cazul daca exista sirul de prefereinte A, B, C, si D, unde alegatorii au preferintele A>C>B>D, atunci prezentind la alegere posibilitate sa se voteze doar intre B si D, evident ca nu se identifica preferinta maxima adevarata a alegatorului. Sa ne inchipuim ca cei care organizeaza referndumul de fapt au rancul de prefeinte B>C>A>D. Atunci prin manipularea optiunilor accesibile pentru alegere (doar intre B si D), ei au primit alegerea lor preferata aleasa, pe cind alegatorii a primit doar a 3 preferinta din 4.

    O alta posibilitate pentru manipulare apare prin asa numit-ul ‘framing”, cum este deseori numit in literatura specializata. Sa zicem ca pentru a atinge scopul A, e nevoie de actiunea {a}, scopul B – actiunea {b}, etc. De obicei e cazul ca votul are loc pe marginea actiunilor care urmeaza sa fie promovate, si nu pe marginea scopulor. Daca organizatorii procesului de vot propaga intre alegatori ideea ca: pentru a atinge scopul A e nevoie de actiunea {b}, pentru a atinge scopul B e nevoie de actiunea {c}, pentru a atinge scopul C e nevoie de actiunea {a}, etc, apoi este evidenta o manipulare. Din cauza ca alegatorului i-a fost gresit comunicat ca preferenta sa de top – scopul A, poate fi atins doar prin actiunea {b}, pai alegatorul va vota pentru aceasta actiune, si deci de facto va vota pentru scopul B. Iar B este preferat in scenariul descris de mine de organizatorul votului.

    Merci, Vitalie, ca mi-ai oferit ocazia sa clarific acest moment mai detaliat. Agregarea preferintelor alegatorilor prin exercitiul votului este un subiect super de interesant, si ar fi mult mai multe aspecte relevante de discutat in contextul referendumului in Gagauzia. Doar ca sunt mai putine ocazii si spatiu.

  • Mi-a placut ideea cu „modificarea regulilor jocului”, e o sugestie foarte fertila. Ma gandesc bunaoara la o noua trasatura a regimului politic moldovenesc – mobilizarea de jos (putem s-o numim mobilizare a maselor, energizare a electoratului, prefer sa-i zic de jos). Imi amintesc ca regimul lui Voronin s-a straduit sa evite acest tip de energizare si prefera mai degraba un stil autoritar de conducere in care deciziile veneau de sus in jos , de la centru la periferie. Poate e experienta engativa a anilor 2002-2003 (cu protestele PPCD-iste, CAC), poate e frica de revolutiile portocalii (intr-un fel l-a ajuns una, in 2009), dar regimul prefera sa energizeze masele doar de 2-3 ori pe an: 7 noiembrie, 9 mai.
    Or, in noua configuratie, actorii politici se straduie sa asigure participare activa a masei generale a electoratului. Imi amintesc de mitingurile pro si contra UE, de saptamani ale administratiei publice locale (initiate de PLDM), de initiative (la Balti si Anenii Noi) de a instaura zone speciale de insemnatate strategica pentru biserica ortodoxa. Si cred ca referendumurile se inscriu in aceeasi logica.
    De ce se intampla asta? Poate pentru ca guvernarea e divizata in partide ce stiu ca votul pentru ele la alegeri nu e garatantat si de asta trebuie sa faca actiuni energice pentru a-si mobilzia sustinatorii. Poate ca sunt si jocuri geopolitice.
    Sunt interesante consecintele. Cu titlu de speculatie derivata din experiente personale, pot afirma ca un efect direct al acestor mobilizari este o anume politizare a maselor. La mine in sat, printre prieteni si cunoscuti se discuta acum mai mult despre politica decat se discuta inainte de 2009. E un subiect curent. Nu stiu cum va juca, si pe mainile cui, aceasta energizare dar e un fenomen destul de nou…

  • Ideea cu ‘regulile de joc’ e putin mai complexa. La originea ei sta ideea ca oricare context social favorizeaza anumite reguli de joc. Acestea sunt penalizate de contextul social (mediu -‘environment’) in diferita masura, sub forma de obstacole, costuri, etc. Sa le numim ‘strategii” si sa presupunem ca intrun context social cum ar fi de exemplu tensiuni politice care favorizeaza mobilizarea protestatarilor, ar exista un numar n de astfel de strategii de comportament. Atunci, teoria de care ma ghidez sugereaza ca una din numarul total n de strategii ar fi in top (va fi superioara) dupa criteriul cost-beneficiu. In textul articolului contextul logic de referinta a fost ca protestele din Ucraina au facut desfasurarea referendumului o strategie superioara – un fapt pe care guvernarea nu l-a realizat la timp, pentru ca sa creeze costuri aditionale, si astfel sa detroneze aceasta strategie din topul celor mai eficiente.

    Deci subiectul mobilizarii pe care il prezinti este logic tangential, dar totusi diferit de ideea ‘regulilor de joc”. La fel este un subiect foarte interesant, care merita discutia aparte. Ma voi expune pe scurt, in baza cercetarilor examinate de mine si studiilor personale. Regimurile care se simt increzute, care considera ca beneficiaza de suport suficient al electoratului pentru a sta la putere, nu au nevoie sa apeleze la instrumentul mobilizarii maselor. Sa fac o paralela, in dependenta de natura regimului politic numarul de suporeri necesar pentru a sta la putere e diferit (cei interesati sa consulte teoria selectoratului).

    Insa recentul trend de a mobiliza masele, dupa cum ai observat, cred ca se datoreaza unui numar de tendinte politice. In primul rind, mobilizarea este un semnal mai convingator Occidentului ca o politica are sustinere sau nu. Datorita regularitatii din ultimii ani ca Occidentul sa puna presiune pe guvernele autoritare care confrunta mase populare organizate – in sens ca „vedeti, popurului vostru nu-i place cum il coduceri, ascultati-va popurul sau vor fi sanctiuni”. Astfel opozitia e interesata sa mobilizeze mase pentru a oferi motiv Occidentului sa aplice diplomatia traditionala si diplomatia publica. Sustinerea Occidentului poate incita masele, poate servi ca catalizator sa mobilizeze mase mai numeroase, ce sporeste si mai mult interesul opozitiei de a aduce grupe de cetateni in strada. Guvernele la fel devin cointeresate sa mobilizeze populatie, pentru a-i arata Occidentului ca chiar daca ultimul nu aproba guvernarea, ea se bucura de sustinere. Astfel, observam aceasta in premiera (la asa scara) in Rusia, cind variate proteste contra guvernului, erau urmate de proteste pro-guvern. In Ucraina avem „Maidan” si „anti-Maidan”.

    Si exemplul cu satul de bastina cred ca se potriveste uneia din explicatiile de mai sus, cel putin e consistent logic cu aceasta. Daca vedem cercetarile stiintifice pe marginea naturii protestelor, pai observam o tendinta. Tensiunea protestelor, in mod natural, sunt privite ca acumulindu-se, asemenea presiunii in straturile de roca inainte de cutremur. Unele modele care explica protestele sunt numite „model-cascada”, sau ‘Granoveter threshold model” (threshold=prag). Ideea e ca fiecare individ are anumit prag de protest – pentru ca A sa iasa in strada tre sa vada acolo cel putin 3 protestatari, pentru ca B sa iasa trebuie 5, C – 7, etc. Cind aceste preferinte au un cimp de intersectie care nu este nul, atunci vom vedea protestatari acumulindu-se (in exemplul de mai sus acesta e nul). Un alt mod de a privi acumularea protestelor e ca numarul de protestatari deja aflati in strazi semnaleaza nivelul de (in)securitate legat de protest. Cu cit mai mult oameni, cu atit nivelul de insecuritate descreste, deci cu atit mai mult probabil ca mai multi protestatri se vor alatura. Desfasurarea protestelor la fel creaza impresia la participanti ca ei pot sa forteze clasa politica sa faca schimbari sau concesiuni – si aceasta sporeste participarea. Adica sunt un sir de explicatii, care nu sunt reciproc contradictorii, dar se amplifica una pe alta deseori. Sper ca am reusit sa-ti continui ideile intrun mod clar si util pentru discutie.

  • E plăcut, ca oricând altă dată, să citeşti o opinie argumentată. Orice lucru bine făcut (între atâtea amatorisme) bucură ochiul şi mintea.

  • Si din acest motiv, Mircea, este in special placut sa citim opinii pe http://147.135.70.104/~platzfor, unde ele sunt argumentate, unde autorii isi fac lucrul bine, si unde nu se gasesc amatorisme. Vitalie si Petru, daca decideti sa faceti o campanie de publicitate utilizind fraza mea de mai sus, va trebui sa discutam….. ghm… detalii. 🙂

  • Полностью согласен с автором, что в гагаузском референдуме, конечно присутствовал некоторый элемент манипуляции, впрочем, как и во всех референдумах тоже.
    Но игры в „совет с народом” придумали не гагаузы! И если вы хотите быть честными перед собой вы должны распространить свою логику возможной манипулируемости и на все остальные собрания больших масс народа, на которых голосованием принимаются судьбоносные решения. И тогда вы придете к заключению, что все эти Маря Адунэрий тоже не менее манипулируемы.. и тогда , например, решение о независимости Молдовы принятое голосованием на плошади окажется не более легитимным чем результат референдума в Гагаузии.

  • В целом, как уже ясно из того что я писал выше, я с вами согласен – референдумы предоставляют множество возможностей для манипуляции. Особенно те референдумы, как я подчеркнул выше, которые проводятся без какого-либо институционального контроля, будь то независимые наблюдатели, свободная пресса, или другие подобные инструменты. Но в отдельных случаях я с вами не могу согласиться. Во-первых, решение о независимости Молдовы не принималось голосованием на площади, а Парламентом Молдовы, насколько мне известно. А парламент – это репрезентативный институт власти. И это делает решение выхода из СССР очень даже легитимным. Кстати, этому решению Москва противопоставила всесоюзный референдум о сохранении СССР, правда в другой форме. В Молдове, да и в некоторых других республиках, именно потому и отказались проводить его, потому что понимали его манипулятивную природу.

    В Гагаузии же, Народное Собрание не приняло решение по выбору между ЕС/ТС голосованием депутатов. Местные депутаты нарушили закон, и активно подталкивали граждан к нарушению закона, призывая прийти на референдум. Притом, эти два случая несовместимы еще и потому, что гагаузские депутаты не призывали к отделению от Молдовы, что при наличии поддержки населения, давало бы (хоть и спорное) право нарушать законы Молдовы. Проблема в том, что в Комрате понимают – Гагаузия как независимый регион совершенно нежизнеспособен. Приднестровье, имея больший экономический потенциал, да и то живет практически на деньги России, которыми покрывает чуть ли не половину своих расходов. Притом что обеспечивает лишь самый минимальный уровень жизни населения. Гагаузкие депутаты понимают, что они в принципе обманывают своих граждан. Как правильно заметили в Кишиневе – ну и что будет после референдума? Реально данный ход местных депутатов лишь помощь России в усилении политического давления на Кишинев чтобы сделать евроинтеграцию менее привлекательным выбором, но он на самом деле вредит интересам населения. Всего населения Молдовы. Избирателей просто использовали для своих политических маневров. К тому же, если запахнет жаренным, советую прочитать Закон о статусе Гагаузии – там указанно что населенные пункты которые входят в состав Гагаузии могут при определенных условиях выйти из состава Гагаузии. Так вот, Кишиневу не стоит много трудов создать эти самые условия, и тогда что останется от Гагаузии? Политическое давление – это палка о двух концах. Как я уже сказал, я считаю что референдум это „востание” местных элит против Кишинева, а не „восстание” местного населения, и представил аргументы в пользу этой точки зрения.

    Но сравнивать выход Молдовы из СССР и этот гагаузский референдум – это совершенно максимальный перегиб. То есть, такое сравнение – логически несостоятельно. И кстати, это поддерживает точку зрения о референдуме как инструменте давления на Кишинев, а не попытке защитить права населения.

  • Ну, вступая в дискуссию, я не собирался провоцировать Вас на обсуждение темы легитимности гагаузского референдума. Мое замечание касалось чисто теоретической дискуссии о спекулятивности решений ВСЕХ референдумов, к которым несомненно относятся и Великие Собрания на площади тоже! Об этом забывают критики конкретного референдума от 02.02.2013.

    1) Что же касается нарушений законов гагаузскими депутатами, вы не привели какой закон именно нарушили они. В румыноязычной прессе Молдовы ходит тоже такое мнение, но никто не называет закон, поскольку такого конкретного закона нет. Не зря даже Лупу признал,что придраться к законности консультативного референдума трудно! Тут гаг.депутаты сделали все чисто. В ответ на решение суда о признании незаконным постановления Народного Собрания Гагаузии №207-СЗ/V о проведении референдума от 27.11.2013г. они созвали непосредственно перед референдумом новое чрезвычайное заседание НСГ и приняли новое решение о референдуме №251-СЗ/V от 31.01.13, которое суд уже не успел признать незаконным. Так что тут все чисто.
    2) Второй предрассудок румынской прессы – будто гагаузы собираются выходить из РМ. Хотя, тут Вы правы -они не выживут сами.. Но, суть решения „об отложенном статусе” в том, что гагаузы хотят сами определить свою судьбу, при случае, если элита Молдовы захочет ликвидировать РМ, например, присоединив ее к Румынии. Тогда, кстати, может гагаузы и сами захотят присоединиться к Румынии, но сами.. Это право у гагаузов есть в ч.(4) ст.1 в законе РМ «Об особом правовом статусе Гагаузии (Гагауз Ери)», ст.ст. 3, 7 и 51 Уложения Гагаузии. Референдум прописывает только ситуацию когда РМ прекратит свое существование, а значит и закон о ГЕ перестанет существовать.
    Если мы все патриоты и РМ будет существовать вечно, то реализация результат референдума никогда не потребуется.
    Здесь нет никакой специальной румынофобии гагаузов, ведь большинство коренного населения тоже не хочет терять РМ..
    3) По поводу гагаузских симпатий ТС. Это чистый прагматизм. И в этом нет ничего антиевропейского! Почитайте В.Ерну.., он тоже отделяет Европу как таковую от ЕС, с которой не так все однозначно! Почему полит-элита Молдовы боится спросить/учитывать мнение простого народа, а устраивает ангажированные МА.
    4) По поводу, Declaraţia de Independenta а RM, тоже можно поспорить, но это уже отвлечение от выше Вами заявленной темы.

    • Ну, ваш пример показался мне логически несостоятельным, и потому, в процессе объяснения этой идеи, мне и пришлось поставить под вопрос легитимность референдума. В моем ответе я сослался на закон который референдум нарушил – когда указал на „Закон о статусе Гагаузии”. Вот ссылка на румынскую версию (http://lex.justice.md/viewdoc.php?action=view&view=doc&id=311656&lang=1), а русскую версию вы сможете найти на сайте гагаузского Народного Собрания. Конкретно референдум нарушил следующие пункты Закона – 2, 7, 11(1), 12(2, 3b, 3e, 3i, 4, 5, 6). Даже если у вас (или у депутатов) есть сомнения насчет интерпретации каких-либо пунктов Закона, в нем же и сказано, что лишь Конституционный Суд имеет право интерпретировать положения Закона, в случае возникновения недопонимании.

      Ссылка же на Лупу тоже логически неубедительна, так как Лупу не уполномочен интерпретировать законы РМ. К тому же Лупу, при всех его достоинствах, по образованию экономист, так что он даже не квалифицирован давать такие оценки. Созывая НГ в ответ на решение суда запрещающее референдум, депутаты Гагаузии конкретно нарушили Закон о статусе Гагузии, статья 12(5).

      Я не говорил что гагаузы собираются выходить из РМ. Но это утопично, даже если некоторые захотят. К тому же, их не признают на Западе. Плюс, от Гагаузии отколются многие населенные пункты. Хотя это угрожает увести нас от темы разговора, посмею указать что патриотизм это понятие социальное, которое эволюционирует все время. Когда-то оно даже не существовало. Потому, и смысла нет обсуждать патриотизм в эпоху глобализации. Патриотизм – это инструмент лидеров больших стран, которые пытаются сопротивляться времени. Надо еще указать что патриотизм, как продукт национализма, это также инструмент бедных стран.

      Не согласен что „симпатия” гагаузов к ТС – это прагматизм. Прагматизм – это значит желание увеличить полезность (http://ru.wikipedia.org/wiki/Полезность). А между ЕС и ТС, полезность выше у первого выбора, по обьективным причинам. Хотя возможно это почувствуется только в средней и длинной перспективе. Причину голосования за ТС гагаузами можно обьяснить по-разному – страхом перед нововведениями, недоверием к ЕС, преференцией полезности короткосрочной перспективы, и.т.д. (эту тему я обсуждал с Лучианом немного раньше, и на данный момент с Петру). Без дополнительных исследований я не уверен что точно является причиной, хотя у меня есть гипотезы. Но я считаю что преференция ТС в Гагаузии это довольно сильная тенденция, которую можно изменить, хотя на это уйдет некоторое время.

      Работы г-на Ерну, при всем их убедительности, не являются для меня доказательством. Меня учат воспринимать идеи подобные тем что генерирует Ерну как гипотезы. А гипотезы сначала надо доказать, используя формальную логику и тандем качественных и количественных методологий. И даже доказав гипотезу, все равно будут условные ограничения, которые надо понимать. Ерну – по образованию философ, а я политолог. У каждой из этих профессий/специальностей свои подходы, и обе дополняют друг друга.

      Рукводство Молдовы учитывает мнения народа, по крайной мере в том что касается выбора между ЕС и ТС. Большинство предпочитает ЕС, а в демократии воля большинства направляет политику, при том что соблюдаются фундаментальные права меньшинств. А выбор ЕС не ограничивает эти права.

      Спорить можно по любому поводу – включительно если мы живем в реальном мире, или если это всего лишь наше воображение а на самом деле мы в Матрице. Можно спорить если Земля стоит на слонах, и так далее. Но не всякий спор полезен. С Декларацией независимости недумаю что можно спорить. Даже если ее писал один человек, за нее проголосовали (в какой-либо форме) и утвердили в Парламенте. И это делает Декларацию совершенно не спорной.

      • Выше в тексте где написал „Лучианом” я имел в виду „Лилианом” – сорри.

      • 1) Citim impreuna ce scrie LEGE Nr. 344 din 23.12.1994 despre competenta Gagauziei:
        Art.12 – (2) Adunarea Populară adoptă legi locale în următoarele domenii: …,
        b) participarea la promovarea politicii interne şi EXTERNE (sublin.G-zz) a Republicii Moldova în problemele care privesc interesele Găgăuziei;
        e) efectuarea REFERENDUMULUI (sublin.G-zz) local în problemele ce ţin de competenţa Găgăuziei;
        Art. 1. – (4) În cazul schimbării statutului Republicii Moldova ca stat independent poporul Găgăuziei ARE DREPTUL la AUTODERMINAREA EXTERNA (sublin.G-zz).

        2) Dumitru: „Созывая НГ в ответ на решение суда запрещающее референдум, депутаты Гагаузии конкретно нарушили Закон о статусе Гагузии, статья 12(5)”
        Si iata ce spune Art. 12. – (5): Acţiunea actului normativ contestat se suspendă pînă la adoptarea de către Curtea Constituţională a hotărîrii respective.
        Где здесь написано, что депутаты не имели право принимать новое решение о референдуме?

        3) Dumitru: „..Лупу не уполномочен интерпретировать законы РМ. .. он даже не квалифицирован давать такие оценки.”
        И Вы хотите, чтобы народ верил на слово таким „не квалифицированным” людям, когда они зовут нас в ЕС? Или Филат, Плахотнюк etc лучше Лупу?

        4) Dumitru: „..патриотизм, как продукт национализма, это также инструмент бедных стран.”
        Скажите это жителям USA 🙂

        5) „Причину голосования за ТС гагаузами можно обьяснить.. – страхом перед нововведениями, недоверием к ЕС, преференцией полезности короткосрочной перспективы, и.т.д.
        :)) I just listened to your discussion with Petru in contribution of the pretty ukrainian lady. There is definitely something common in Maidan and gagauizian events.., very common reason, which I would guess you will not like . I mean the Russian factor, which even you mention, you do it in a negative context. Meanwhile, it is currently very important factor, do you or don’t like. You will never build a social consensus in countries like Moldova or Ukraine if do not take into account pre-history or countries evolution. Initially, it was a very bad idea (former communists from eastern Europe(!) trying to escape Russia from the region. It was stupid to consider it just only in terms of “either.. or” – either East or West – especially in the region placed between two great civilisations. Agenda “either.. or” is splitting the population enforcing the choice between two.. The best would be to leave the anti-russian rhetoric and try to benefit our countries from sides. Look to Germans which have the best relations to Russians, despite being enemies just not many times ago. Meanwhile, Russia demonstrates respect to European values and interest in good relations.. Why not to use it?
        Makes not much sense to put the question here, because, unfortunately, the peoples making serious decisions do not read this cite, they sit in big embassies playing their own games, “fucking the EUs” (see last leaks) or MDs etc..
        In this context the discussion in English, here, looks just funny and should be considered just as an english exercise. In sense, my compliments to Dumitru! 

  • Îmi place articolul. Are metodă, rigoare, scheme logice. Am mai discutat cu Dumitru unele elemente din acest articol cu prilejul unui alt articol, „Ucraina în flăcări”: http://147.135.70.104/~platzfor/?p=1172#comments Totuşi, din punct de vedere uman, dar şi metodologic, mă deranjează faptul că singurul actor care, în această schemă, nu are o strategie de răspuns la jocurile strategice ale altora, sînt participanţii la acest referendum. Moscova este privită ca principalul subiect. Chişinăul şi Găgăuzia sînt văzute ca obiecte-subiecte (în măsura în care generază anumite strategii de răspuns). Iar participanţii la referendum sînt consideraţi în mod exclusiv ca UN obiect colectiv, fără vreo logică şi interese proprii.

  • E o observatie foarte importanta, ca participantii la referendum nu au fost examinati la fel de minutios ca elitele. Ai mai mentionat aceasta in alt comentariu. Am facut asta intentionat, din motivul ca obiectul analizei mele a fost interactiunea actorilor principali. Principali – in sensul ca dinamica political care o examinez este influentata direct anume de acesti doi actori. Daca examinam relatia intre guvernul moldovenesc si cel rus, as fi considerat elitele gagauze drept un instrument. Adica, fara imboldul/efortul actorului principal, ‘instrumentul’ nu ar fi fost activat. Adica depinde de nivelul de analiza, si evident alegerea actorilor este o decizie logica conditionala a analistului.

    In cazul referendumului, participantii la referendumul gagauz au servit drept un instrument pentru un participant la interactiunea strategica examinata – adica pentru elitele de la Comrat. Participantii la referendum pot avea si ei strategii de raspuns, si evident pot deveni actor principal intr-o interactiune strategica. Dar pentru asta ar trebui sa se mobilizeze, sa-si formeze o agenda, si sa depuna efort sa o implementeze prin interactiunea cu alti actori. In opiniea mea nu am observat alegatorii sa urmeze acest algoritm logic.

    Pentru sa clarific in continuare criteriul de selectare a actorilor in interactiune, am putea considera o interactiune intre elitele de la Comrat si alegatorii, unde elitele locale au pirghii de influenta asupra alegatorilor, si le folosesc pentru a genera un anumit comportament. Generarea comportamentului dorit la alegatori este scopul principal in interactiunea intre elitele locale si alegatorii locali. Ma repet – distribuirea acestor roluri este o alegere a cercetatorului, in dependenta de nivelul si scopul analizei.

  • @Gagauzz:
    Позвольте мне не согласиться с тем как вы представляете эту ситуацию. Подозреваю что депутаты Народного Собрания Гагаузии подумали примерно также. Вот почему надо консультироваться с специалистами. Что такое закон? Это свод логических правил; точный и всеобьемлющий закон это как хорошо написанная компьютерная программа – в нем нет логических противоречий, и он имеет ответы на разные случайности и обстоятельства. Потому давайте проанализируем закон и действия Народного Собрания именно представляя закон как набор логически связанных правил действия. Надеюсь ваш последний пост из-за невнимательности, а не из-за осознанного намерения манипулировать текстом закона. Так как если мы имеем дело со вторым, то я не вижу смысла в дальнейшем обсуждении.

    Закон пишет:
    Art.12.1: De competenţa Adunării Populare ţine adoptarea actelor normative a căror executare este obligatorie pe teritoriul Găgăuziei şi adoptarea Regulamentului Găgăuziei. [В этой версии на сайте lex, опечатка – вместо „competenta” у них „componenta”. Чтобы удостовериться проверье русскую версию закона на сайте НС Гагаузии – там этой ошибки нет].
    Art.12.2: Adunarea Populară adoptă legi locale în următoarele domenii: [этот перечень идет в контексте логики 12.1 выше, и уточняет компетенции НС]
    a) ştiinţă, cultură, învăţămînt;
    b) gospodărie comunală şi de locuinţe, urbanistică;
    c) ocrotire a sănătăţii, cultură fizică şi sport;
    d) activitate bugetar-financiară şi fiscală locală;
    e) economie şi ecologie;
    f) relaţii de muncă şi asistenţă socială.

    В своей версии вы полностью опустили эти „domenii”. A именно они ограничивают „competenta Gagauziei”. И здесь нет пункта „внешняя политика”. Далее, в подтверждении моих слов о компетенции:

    Аrt. 12.3: În afară de aceasta, de competenţa Adunării Populare ţin:
    b) participarea la promovarea politicii interne şi externe a Republicii Moldova în problemele care privesc interesele Găgăuziei;

    Что такое „partichiparea la promovare”? Это значит участие в ОСУЩЕСТВЛЕНИИ!. То есть, воплощать в жизнь УЖЕ созданную внешнюю политику. Это не значит создавать давление на центральное руководство, из-за желания поменять(!) внешнюю политику. Участие – это сообщать Кишиневу что гагаузы например предпочитают ТС а не ЕС, это дискутировать и информировать центральную власть о таких предпочтениях. В контекст участия хорошо складывается визит премьер-министра Лянкэ и спикера Кормана в Комрат. Участие – это устраивать мирные протесты своих подконтрольных политических формирований.

    Далее, ваш пункт про „аутодетерминаря” совершенно не относиться к делу. Мы же обсуждаем текущую ситуацию, а не находимся в сценарии где Молдова перестала быть государством. И даже вступление в ЕС не прекратит существование Молдовы как государство. Кстати, все спекуляции что Молдова потеряет часть суверенитета вступив в ЕС совершенно смешны по сравнению со вступлением в ТС. В ЕС у Молдовы будут больше рычагов для решения своих проблем и продвижения своих интересов, чем в ТС. Если хотите обсудить именно этот пункт, напишите аргументированную статью по теме „Где Молдова будет иметь больший суверенитет: в ЕС или в ТС?”, и мы там это обсудим подробно.

    Вы далее спрашиваете: „Где здесь написано, что депутаты не имели право принимать новое решение о референдуме?” Давайте снова используем логику. Решение НС о проведении референдума – это законодательный акт (аct normativ). Закон гласит: „Art. 12. – (5): Acţiunea actului normativ contestat se suspendă pînă la adoptarea de către Curtea Constituţională a hotărîrii respective”. Когда суд города Комрат постановил, что решение о проведении референдума не является законным – этим оно оспорило данное решение (a contestat actul normativ al Adunarii Populare). То есть, данный случай попадает под прямое влияние Статьи 12(5) Закона, которая указывает что Народное Собрание должно приостановить акт о проведении референдума до решения Конституционного Суда. Вместо этого Народное Собрание нарушило „Закон об особом правовом статусе Гагаузии” (ЗОПСГ), приняв заново то же решение что было уже оспоренно судом. Суд ведь не оспорил решение нр.хххх, а решение о референдуме по вопросам выбора между ЕС и ТС. И суд бы законно оспорил любой законодательный акт Народного Собрания по внешней политике, так как РЕШЕНИЕ вопросов внешней политики не входит в компетенцию Народного Собрания Гагаузии согласно Ст.12 ЗОПСГ. НС Гагаузии могло например организовать референдум по вопросу уменьшения заработной платы депутатов НС, или несовместимости их законодательной деятельности с предпринимательской – это входило бы в ее компетенцию. А если быть еще более придирчивым, то решения по внешней политике страны принимает, согласно Конституции, лишь Парламент. Далее, последний „гвоздь” – Народное Собрание Гагаузии не имеет право интерпретировать законы, этого права нет даже у Парламента – это лишь прерогатива Конституционного Суда. Потому, даже если у НС существовала своя интерпретация ЗОПСГ, решение суда в Комрате был ясным сигналом того, что их интерпретация выходит за рамки закона, и НС должно было обратиться тогда в Конституционный Суд.

    По вашему пункту 3. Если вы также собираетесь искажать мои слова и вырывать их из контекста, то у нас не получится беседа – я просто буду ваши коментарии игнорировать. Потому решайте сами, что вам надо. Я сказал что Лупу, как экономист а не юрист, не имеет квалификации для интерпретации законов РМ. И все. А ваши слова больше похожи на риторические манипуляции. Они совершенно лишены логики, так как депутаты Парламента согласно закону имеют право посредством голоса большинства принимать решения по вопросам внутренней и внешней политики страны. И при чем тут „лучше” или „хуже”?

    Про патриотизм – кстати это интересная тема, которую можно было б обсудить отдельной статьей. Надо подсказать администрации сайта, чтоб они нашли автора который напишет по этой теме анализ. Насчет США я все-таки с вами не согласен. В США нет националистического патриотизма как такового, в общем. В США есть то, что я б назвал за неимением лучшего термина „гражданский патриотизм”. Доводов в пользу этого – например Сноуден, да и та довольно большая поддержка которой он пользуется дома. Или сепаратистские настроения в некоторых штатах. Есть и второстепенные доводы в пользу моей идеи – в армию в США идут в большинстве своем из наиболее бедных слоев населения. Армия и кует патриотизм, в смысле „националистического” патриотизма, потому что необходимы очень сильные моральные стимулы чтоб выдержать все те жесткие испытания которым солдаты подвергаются на службе. Бедность порождает коллективизм, как эволютивный и культурный меканизм защиты. Достаток порождает индивидуализм, так как если индивидуум не нуждается ни в чем, он независим, и не нуждается в помощи общины. Национальный патриотизм это продукт этатизма, и он медленно погибат по мере того как меняется сущность национального государства. Я все это говорю лишь для того чтоб разьяснить свою предыдушую идею о патриотизме. У меня нет намерения убедить вас, к тому же, мои идеи насколько я знаю специализированную литературу, довольно новы.

    По вашему последнему пункту, если вы прочитаете всю беседу на английском с Татьяной и Петру, то вы поймете что наши с вами точки зрения тут намного ближе. (Кстати, ваш английский можно было б улучшить, но так как мой английский тоже не ахти, то я не буду слишком критичен:) ). В одном лишь я не соглашусь с вами: мне кажется между Украиной и Гагузией есть разница в том насколько „русскость” или влечение к России обьясняет неприятие интеграции в ЕС. Во-первых, те кто поддерживает ТС в Украине часто русской национальности. Как я уже сказал, национально-этнические связи в бедных и коллективистских обществах намного сильнее чем в странах с более высоким ВВП (в отсутствии видимости общего внешнего врага, которое сплачивает независимо от ВВП). Гагаузы – не русские, и я считаю что русский этнический фактор играет маленькую роль. То есть, я считаю, что в отличии от Украины, преференции к ТС которые есть у гагаузов можно легче переменить в пользу ЕС, чем изменить преференции к ТС части украинских граждан в сторону большей поддержки евроинтеграции. Я даже знаю как, но это совершенно другой вопрос.

    Я так же не отрицал роль России – наоборот, указал на моменты подсказывающие, что за референдумом наверняка стоит Россия. Но я не даю этому морально-нормативную оценку. Я считаю что каждая страна пытается продвигать свои интересы, и это реальность с которой надо считаться. Естественно, что с точки зрения украинца, имеющего про-западные предпочтения, вмешательство России в политику его страны – это зло. То же самое скажет гражданин Молдовы имеющие про-западные предпочтения. Но, с точки зрения страны проводящую экспансивную внешнюю политику, это дает ей (часто экономические) определенные выгоды и преимущества (только элитам или может перепасть и населению в обшем). Даже если б в России у власти были либералы, они тоже бы проводили внешнюю политику защищающая интересы России. Я даже думаю российская политика не отличалась бы сильно от нынешней – и тут дело в возможностях и стратегической культуре населения. То есть я хочу сказать что надо стараться отделять эмоциональные составляющие от прагматического интереса. Я не осуждаю Россию за ее внешнюю политику. Просто, когда это задевает интересы других, они пытаются этому воспрепятствовать, и имеют на это натуральное право. Если б я был гражданином России, то я бы сейчас не писал тут на этом сайте, а создавал стратегии чтоб помочь России укрепить и удержать свое влияние на пост-советском пространстве. Или если б я был гражданином США или западно-европейской страны, то создавал бы стратегии для ограничения влияния России на пост-советском пространстве. Но ведь смысл моей статьи не только о внешних факторах. Она также говорит о том, какие возможности есть для Правительства Молдовы, чтоб решить проблему с точки зрения интереса Молдовы. Естественно, как гражданин Модовы я написал статью исходя именно из этой логической предпосылки.

    • Уважаемый Dumitru,
      1) я опустил „domenii” в Art.12.2 не потому, что хочу манипулировать, а потому что, с правовой точки зрения он мало отношения имеет к тому, что произошло в Гагаузии. В самом деле, эта статья регламентирует, дословно, области (domenii) в которых Гагаузия имеет право принимать законы (legi) Да, сюда не входит внешняя политика, но Гагаузия и не принимала никакого закона о внешней политике! Если вам такой закон известен, назовите мне его номер. Такого закона нет, а значит и нарушения Art.12.2 тоже нет и обсуждать его не имеет смысла. Что есть на самом деле, так это постановление (hotararea) №251-СЗ/V от 31 января 2014г. „О проведении КОНСУЛЬТАТИВНОГО референдума АТО ГАГАУЗИЯ”! в котором сформулированы абсолютно симметрично/нейтрально два вопроса „одобряете ли вы внешнеполитический курс” на ЕС и отдельно ТС? Это прекрасно укладывается в правовые рамки Аrt. 12.3: În afară de aceasta, de competenţa Adunării Populare ţin:
      b) participarea la promovarea politicii interne şi EXTERNE a Republicii Moldova..;
      Это обычная демократическая практика, когда граждане могут выразить свое мнение поддержав или не поддержав внешнеэкономическую акции правительства. Это всегда было и в США, где Вы, кажется, живете и в ЕС, куда мы все стремимся. Неодобрения внешней политики правительства бывают даже революционными, как Майдан, например, и даже это тоже укладывается в рамки демократической традиции и поддерживается и Европой и США. Также же как вы трактуете „participarea la promovarea” – это более похоже на СССР. Но это все эмоции – мы же обсуждаем правовую сторону и факта нарушения Гагаузией Art.12.2 нет!

      2) Статью – “Art. 12. – (5): Acţiunea actului normativ contestat se suspendă pînă la adoptarea de către Curtea Constituţională a hotărîrii respective”. – вы толкуете на свой лад. Между тем, она регулирует действие нормативных актов (дословно, аcţiunea actului normativ). И суд приостановил именно действие конкретных нормативных актов т.е. постановлений НСГ №207-СЗ/V от 27.11.2013г и №208-CЗ/V от 27.11.2013г. Референдум же прошел в рамках постановлении №250-СЗ/V и №251-СЗ/V от 31 января 2014г. Решение о праве проведения референдумов в Гагаузии в принципе не в компетенции комратского суда и этим может заниматься только КС РМ. Так что с точки зрения права тут тоже нарушения нет. Про эмоции мы не говорим сейчас.

      3) По Лупу – я привел вашу цитату, из которой следует что бывший председатель парламента по вашему „не имеет квалификации для интерпретации законов РМ”, законов которые он принимал! Я считаю это безобразием.

      4) Насчет моего слабого английского – увы, согласен.

      5) По патриотизму тоже согласен – у вас интересные мысли.. У меня тоже есть некоторые идеи – к сожалению это отвлечение от топика..

      6) По России – у Вас близко, но не совсем то что я имел в виду.

      Спасибо Вам за дискуссию.

  • Да причем тут эмоции? И где вы видите эмоции? Я вам говорю что 2х2=4, а вы мне говорите что нет, 2х2=6. До тех пор пока мы не будем пользоваться одинаковыми „правилами вычисления”, то каждый получит разные результаты, и мы никогда не придем к ясности. А вы мне говорите глупости про какие-то эмоции, пытаясь выдать факт того что мы пользуемся разными логическими предпосылками, за мое предубеждение или предвзятость.

    Я считаю что Конституция – это верховный закон страны, и все другие законы могут действовать лишь в границах определяемые Конституцией. Конституция указывает что лишь Парламент может хоть пальцем прикоснуться к вопросам внешней политики – все остальные лишь исполняют. Вы похоже не придерживаетесь этого мнения. Я считают что выбор между ЕС и ТС – это область внешней политики. Вы похоже так не считаете. Я считаю что и закон, и постановление органа местной власти являются правовыми актами (act normativ) – кстати, это тоже указывается в каком-то правовом документе. Вы так не считаете. Я считаю, что трактовка законов это не трактовка „понятий” дворовых или уголовных – типа если сказал „А-а”, то ето не „А”. Кстати, на факультете права вас научат тому-же, что трактовка законов проводиться принимая во внимание и дух закона (spiritul legii), а не только „букву”. Это я об этом вашем опусе:

    „И суд приостановил именно действие конкретных нормативных актов т.е. постановлений НСГ №207-СЗ/V от 27.11.2013г и №208-CЗ/V от 27.11.2013г. Референдум же прошел в рамках постановлении №250-СЗ/V и №251-СЗ/V от 31 января 2014г.” Это ошибочный вывод. Суд признал первый референдум незаконным по ряду определенных причин, которые также делают незаконным и второе решение о референдуме.

    Я также считаю что это ваше утверждение „Решение о праве проведения референдумов в Гагаузии в принципе не в компетенции комратского суда и этим может заниматься только КС РМ” тоже совершенно ошибочно. Почитайте о том какие вопросы в компетенции местных судов. Кстати, изучите Избирательный кодекс (что говорит о местных референдумах) ну и вообще я бы посоветовал вам посмотреть на законодательное поле Молдовы в общем, а не руководиться лишь чтением Закона о статусе Гагаузии. Потому что этот закон функционирует в рамках многих других законов, которые определяют границы Закона о статусе. Также, полистайте законы и посмотрите что обязан НС сделать если суд постановил незаконность какого-либо его решения? То есть, по вашим пунктам 1 и 2, НС нарушил кучу законодательных актов РМ. И именно потому-что вместо того чтоб спрашивать толкового юриста как и что сделать, они похоже решили за ночь сделаться юристами. Ну в РМ почти всегда так – все эксперты во всем.

    Вывод один: из-за того что мы не можем прийти к согласию по общим логическим предпосылкам, то беседа наша теряет всякий смысл. Мы просто говорим о разных вещах. Это все равно если б я вам говорил о том что дождь идет потому что пары воды конденсируются в атмосфере, а вы бы не соглашались с утверждением о парах. Я надеюсь вы не обидитесь если я не буду отвечать вам, ведь вы призываете к тому чтоб „без эмоций” – я просто не вижу смысла в дальнейшей беседе, по вышеуказанной причине. Буду рад возобновить беседу, когда сможем отталкиваться в беседе от общих логических предпосылках.

  • Я подумал что тем читателям, которые не знакомы с логическим процессом который я использовал, то мой ответ может показаться голословным, не отличающимся от ответа моего собеседника. Для этого решил внести некоторую ясность. Я хочу дать пример формального анализа, который я использовал, правда в очень упрошенной форме.

    i) Начну с того что определю иерархическое отношение между Конституцией (К), Избирательным кодексом (И), и Законом об особон статусе Гагаузии (Г): Г∈И∈К или К>И>Г. То есть, это значит что предписания Закона о статусе Гагаузии не должны нарушать предписания Избирательного кодекса, и оба они не должны нарушать предписания Конституции. Надеюсь тут возражений ни у кого не будет, и эта логическая предпосылка всеми принимается.

    ii) Далее, предположу что референдум устроенный в Гагаузии по выбору между ЕС и ТС (Р(в)), является вопросом внешней политики. Несмотря на то что он был определен НС Гагаузии как консультативным, он все-таки относится к вопросу внешней политики. Каким образом я это определяю – любой вопрос который касается непосредственно процессов что происходят за пределами границ Республики Молдова, относятся к внешней политике. Согласно Конституции инициирование вопросов внешней политики находятся в компетеции Парламента. Формально, обозначу это как Р(в)∈К, то есть „включен в”. В то же время, Р(в)∩Г=Ø читающееся как „их пересечение – это пустое множество”. Идентично, еще можно утверждать что Р(в)⊄{К∩Г}. То есть вопросы внешней политики не входят в область, компетенции над которой имеет Закон об особом статусе Гагаузии. Это, после прочтения закона, надеюсь тоже остается не проблемным предложением.

    iii) Далее, для законного проведения этого злополучного референдума, необходимо чтоб он был разрешен Законом о статусе Гагаузии, то есть формально Р(в)⊆Г. Но это противоречит Р(в)∩Г=Ø из (ii). Еще оно противоречит Р(в)⊄{К∩Г}. То есть мы дошли до логического противоречия, указывающее на то что проведение референдума не может быть законным. QED.

    Некоторые могут посчитать спорным местом этого логического упражнения в предпосылке что Р(в) – это вопрос внешней политики. Но если мое определение выше принимается, то это перестает быть спорным. Думаю на самом деле вопрос в другом – если критерий „консультативный” который депутаты НС присоединили к референдуму меняет сущность референдума из внешнеполитического во внутриполитический. Но независимо если референдум обязательный, фиолетовый, аграрно-космический, или бивне-мамонтовый – если он задевает тематику за пределами границ РМ, то он обязательно вбирает в себе внешнеполитическую проблематику. И это возвращает нас опять к (i), (ii), и (iii). Вот и вроде все – довольно просто.

  • Г-н Dumitru, Ваш пункт ii) – и особенно пассаж: „Согласно Конституции инициирование вопросов внешней политики находятся в компетеции Парламента.” – превращают Вашу стройную конструкцию в кучу обыкновенного словесного мусора!
    Вы любите аналогии, я тоже себе позволю одну. То, что Вы делаете, все равно, что построить автомобиль тщательно подгоняя одну деталь к другой, подбирая отборные материалы для конструкции, а потом залить в ее бак неправильную жидкость. Такая конструкция не поедет, несмотря на красивую оптику (в вашем случае красивую символику формальной логики)!
    В Конституции РМ ( http://lex.justice.md/document_rom.php?id=44B9F30E:7AC17731 ) слова внешняя политика встречаются только один раз в Art. 66, где оговариваются основные полномочия парламента:
    Parlamentul are următoarele atribuţii de bază:
    .. d) aprobă direcţiile principale ale politicii interne şi externe a statului;
    Это дает право парламенту издавать законы по внешней политике. Ни у кого больше такого права издавать законы по внеш.политике нет.
    Но эта статья ни формально, „ни по духу” (!), ни в коем случае, не запрещает рядовым гражданам иметь и выражать свое собственное мнение по вопросам внешней политики.
    Это право закреплено там же в конституции в Ст.32:
    Articolul 32: Libertatea opiniei şi a exprimării
    (1) Oricărui cetăţean îi este garantată libertatea gîndirii, a opiniei, precum şi libertatea exprimării în public prin cuvînt, imagine sau prin alt mijloc posibil.
    (2) Libertatea exprimării nu poate prejudicia onoarea, demnitatea sau dreptul altei persoane la viziune proprie.
    (3) Sînt interzise şi pedepsite prin lege contestarea şi defăimarea statului şi a poporului, îndemnul la război de agresiune, la ură naţională, rasială sau religioasă, incitarea la discriminare, la separatism teritorial, la violenţă publică, precum şi alte manifestări ce atentează la regimul constituţional.
    Как видим среди запретов (3) выражение мнения по внешней политике нет!
    КОНСУЛЬТАТИВНЫЙ референдум в Гагаузии это и есть выражение своего мнения в данном случае по внеш.политике. Парламент РМ волен к нему прислушаться или нет, но запрещать высказывать свое мнение в демократическом государстве – это абсурд! Ни один суд в Европе не признает нарущения закона здесь! Это прекрасно понимает и Лупу, если не сам, то его советники юристы, на основании заключения которых он и сделал свои высказывания!
    Повторяю еще раз – если пользоваться вашей логикой никто в мире не имел бы права высказывать свое мнение по внеш.полит отличное от мнения правительства!
    Я трачу свое время на разъяснение этой очевидной ситуации только потому, что все румыноязычные СМИ ввели в заблуждение своих читателей по поводу незаконности референдума, не утруждая себя доказательствами.
    И последнее. Ранее Вы позволили себе меня поучать – поэтому позволю и я себе, тем более, что я как минимум в 2 раза старше чем Вы и своим собственным докторантам/студентам я обычно такое не прощаю. И в статье и в полемике надо пользоваться ссылками и оригинальными цитатами, а не трактованием „духа законов” каждый по своему! Иначе это не научная статья, а спекуляции!
    Всего Вам хорошего!

  • Никто вас не поучал – это стандартная дискуссия. Где я обучаюсь совершенно нормально задавать вопросы и ставить под сомнения высказывания профессора, каким бы известным он не был. Я например спорил по разным темам с Бобом Акселродом, Барри Позеном, Ричардом Бетс, если это имена вам что-то говорят. И они не говорили мне что они старше по возрасту или статусу а отвечали логично и фактами. Они подают хороший пример своим докторантам/студентам. Старше вы меня не можете быть в два раза, а то бы вам было за 70, в чем я сомневаюсь. Вот это пример того, как вы прыгаете к ошибочным выводам, даже не утруждая себя посерьезнее изучить матчасть. То что у вас студенты, также ничего не значит – ничто из предыдущего не делает ваши аргументы весомее. У меня у самого студенты, правда (пока) не докторанты – но это никак не укрепляет мои аргументы. Факты и логика это делают. Ваша аналогия в последнем ответе совершенно голословная – из нее я понял что вам не полностью ясны мои формальные разъяснения. Еще я понял что вы не согласны с тем, что Конституция дает лишь Парламенту право решать вопросы внешней политики. В поддержку этого мнения вы приводите свободу слова, и говорите что если б я был прав, то „если пользоваться вашей логикой никто в мире не имел бы права высказывать свое мнение по внеш.полит отличное от мнения правительства”. Но вы делаете пару ошбок. Вы совершенно ошибочно интерпретируете мою логику. Я нигде не говорил что народ не имеет право высказываться по вопросам внешней политики. Укажите мне где я это говорил?

    Я лишь сказал что НС не имел права согласно законам РМ организовывать этот референдум. И я написал что народ может выражать свое мнение в любой форме разрешаемой законом – выйти на протесты, или использовать легальные инструмент инициирования референдума. А то как НС сделал – нарушает закон РМ и никакой европейский суд не может указать что НС был прав – хотя бы потому что НС мог использовать легальные механизмы инициирования референдума, но он этого не сделал сознательно. И прочитайте пожалуйста несколько раз следующее: Запрещение инициирования референдума Народному Собранию Гагаузии не является запрещением населению в высказывание своего мнения. Вот где ваша логика дает еще одну трещину и вот где вы опять ошибаетесь. Тут не вопрос ограничения свободы слова, а вопрос нарушения легальной процедуры, и превышения своих полномочий. И Молдова не одна в этом – в очень многих странах референдумы ограничены законодательно, а например в Бельгии вообще референдумы по определенным вопросам запрещены законодательно. Если вам интересно, ищите где это написано, у скольких демократических стран есть органичения по референдумам, раз у вас даже докторанты есть – по идее должны уметь делать исследования.

    И мне очень странно, что когда я указываю на Конституцию или Избирательный Кодекс, то вам еще нужны ссылки. Это и есть ссылка соотверствующая формату данной дискуссии. И оригинальные цитаты используются в определенных случаях, а тут таких случаев не было – очень странно чему вы учите своих докторантов, если такие эллементарные вещи вам не знакомы. Ваш анализ очень поверхностный, потому что вы интерпретируете закон без знания всей сети законодательных актов, которые поддерживают этот закон. Вам наверное известны такие понятия как внутренняя валидность и внешняя валидность – но тогда почему вы игнорируете контекст проблемы? Вы также игнорируете то что я пишу, и мне приходиться повторяться, и похоже без какого-либо результата. Выше я писал что граждане не виноваты что вышли на референдум, а виноваты депутаты что нарушили процедуру закона, да еще и подстрекали избирателей к этому. Уже из данных слов можно было сделать вывод что „свобода слова” тут ни при чем, потому что с самого начала проблема была в превышении полномочий депутатами НС. Это нюанс, но он не такой уж и незаметный. Любой исследователь с хорошо поставленной базой логики и методологии должен заметить этот нюанс быстро. Ведь наука основывается в большинстве своем на нюансах, и на способность замечать их. Лишь обыватель, которого не обучали и не тренировали в исследовательской методологии как правило игнорирует нюансы и детали. Свобода слова это не кувалда которой можно крушить все, и делать все – поиследуйте немного как это работает в западных странах, которых вы давали мне в пример. Попробуйте высказаться не так о меньшинствах, этнических, гендерных, и.т.д. – и „свободом слова” вы не отмажетесь. А почему? Потому что свобода слова разрешается в рамках закона – она не может быть прикрытием когда у вас существуют инструменты выражения свободы слова, но вы игнорируете их и делаете как хотите. Когда Конституция говорит что Парламент имеет право делать а), б), в), это значит что эти функции Парламента никто не имеет права выполнять. Если Народному Собранию разрешается принимать законы по вопросам г), д), е), это значит что только по этим вопросам НС разрешено принимать решения.

    Извините за любопытство, а кто вы по специальности, и чем вы занимаетесь? Еще если можно, где вы получили образование? Просто вы это все обо мне знаете, я думаю будет лишь справедливо чтоб я тоже знал о вас, чтоб у меня был контекст.

  • Моя специальность – это область 2х2=4, что обязывает следовать словам и законам буквально, и игнорировать их любое, вольное, на грани жульничества, трактование . Один пример из вашего последнего поста:
    „Еще я понял что вы не согласны с тем, что Конституция дает лишь Парламенту право решать вопросы внешней политики.”
    И это вы пишете после того как перед этим я четко написал:
    „Это (Art. 66 Конституции) дает право парламенту издавать законы по внешней политике. Ни у кого больше такого права издавать законы по внеш.политике нет.”
    Наша дискуссия теряет смысл, если Вы по десятому разу (выше уже было) повторяете, что я игнорирую Конституцию.

    По предмету дискуссии – Закон четко регламентирует все права и запреты. Я все Вам процитировал! Все остальное бла-бла-бла.

  • Очень жаль что вы не решились раскрыть свою специальность. Я подумал, что если б вы были експертом по конституциональному праву, то я б задал некоторые уточняющие вопросы. Хотя, судя по вашим вопросам о ответам вы вероятнее всего гуманитарий советской школы, с ее достоинствами и недостатками. Наврядли вы юрист, так как обращаетесь с законом как с докладом партийного босса – цитируя дословно/буквально и не позволяя себе критического мышления. А закон нуждается в интерпретации – одна из причин почему у нас есть суды разных уровней, включительно КС. Закону невозможно следовать буквально, потому что закон состоит из слов, а слова имеют множественные интерпретации. Это одна из причин почему в современный социальных науках используют математику, чтоб избавиться от многосмыслия слов и быть точным в выражении идей.

    Единственный ваш сильный аргумент во всей этой болезненной беседы это указание, что запрет референдума может быть интерпретирован как ограничение свободы слова. Остальное у вас, как вы изволили выразиться – болтовня основанная на своей „особой” логике. Чтобы показать всю слабость вашего самого сильного аргумента (свобода слова) приведу вам ту же статью Конституции, на которую вы ссылались раньше.
    Articolul 32
    Libertatea opiniei şi a exprimării
    (1) Oricărui cetăţean îi este garantată libertatea gîndirii, a opiniei, precum şi libertatea exprimării în public prin cuvînt, imagine sau prin alt mijloc posibil.
    (2) Libertatea exprimării nu poate prejudicia onoarea, demnitatea sau dreptul altei persoane la viziune proprie.
    (3) Sînt interzise şi pedepsite prin lege contestarea şi defăimarea statului şi a poporului, îndemnul la război de agresiune, la ură naţională, rasială sau religioasă, incitarea la discriminare, la separatism teritorial, la violenţă publică, precum şi alte manifestări ce atentează la regimul constituţional.

    Вот тут то и самое смешное – вы фанатично придерживаетесь дословного, ограниченного, и узкого понимания законов только когда вам выгодно, то есть избирательно. Потому что если придерживаться той же логики при понимании статьи 32 Конституции, то там нигде не написано что свобода слова должна гарантироваться (только) путем референдума. Там написано, что любой гражданин имеет право на свободу мысли, выражения своего мнения, а также свободу публичного выражения словом, изображением или с использованием других средств. В статье не говориться что государство должно обеспечивать референдум для граждан, для защиты свободы слова, если брать ваш рестриктивный подход к читанию законов. Более того, референдум это тайное голосование, что уже не публичное выражение мнения. Далее, если вы посмотрите внимательно эту статью, если гражданину предоставляется возможность выразить свое мнение публично одним из этих путей, то запрет других путей не является ущемлением свободы слова, если трактовать закон как вы делаете (логика „или”). Ну и конечно можно добавить ссылку на пункт 3-й, где запрещаются много нехороших вещей, к которым референдум проведенный незаконно, очень даже может причислить.

    Поговорите при случае с экспертом по конституционному праву. Даже если вы не согласитесь с ним, хотя бы послушаете менение человека который сделал своей профессией понимание и интерпретацию закона. Я так терпеливо участвовал в этом диалоге с вами, и тратил свое время, лишь потому что очень многие русско-язычные граждане Молдовы были задурены русско-язычной прессой. Которая пишется в стиле СССР-пропаганды людьми похожими на политруков, а не профессиональными журналистами следующие деонтологическому коду журналистики. Я не видел чтоб они взяли интервью у юриста-специалиста – поправьте меня если я не прав. Также, я не надеюсь поменять чье-то мнение; но если кто-то хоть задумается что возможно есть другая интерпретация действий НС, кроме той что им русскоязычная пресса преподала, то это уже будет полезный результат.

  • 1) „Моя специальность – это область 2х2=4,..” – неужели в этой фразе недостаточно информации чтобы понять, что моя специальность – это точные науки?! и логика над которой вы просто издеваетесь!
    2) Вы всю дорогу спорите сами с собой приписывая мне то чего я не говорил, а потом все опровергая. Один пример я вам привел в предыдущем меседже. Второй пример, где вы опровергаете „мою” логику – цитирую вас:
    „..если придерживаться той же логики при понимании статьи 32 Конституции, то там нигде не написано что свобода слова должна гарантироваться (только) путем референдума.”
    Я долго рыскал по моим ответам пытаясь понять какие же мои слова конкретно могли подвигнуть вас на то чтобы приписать мне будто-бы я утверждал что „то свобода слова должна гарантироваться (только) путем референдума.” Извините, но я таких слов не нашел и не мог найти в принципе, потому, что я так никогда не считал!! Сорри, но ваше опровержение „моей” логики выглядит глупо. При этом вы не стесняетесь мне все время какие-то советы давать!

    3)Консультативный референдум является ОДНОЙ ИЗ ФОРМ выражения воли народа и проводится с целью консультации власти с народом!
    И даже допустим, если бы действительно НСГ формально нарушило какой то закон – что в этом преступного?! Каким способом вы еще можете узнать мнение народа? Почему никого не интересует результат плебисцита, а все хотят доказать что он незаконен?! Они же НЕ навязывают свое мнение всей Молдове! Они хотят выразить СВОЕ мнение! Партия власти собрала митинг на площади и использовала это как аргумент в пользу ЕС. Что голосование на площади это более демократично/легитимно чем референдум?
    Настойчивость, с которой все доказывают „нелегитимность” подтверждает что демократия никого не интересует, а хотят не дать людям возможность высказаться.
    Я прощаюсь, и благодарю еще раз – вы отличие от других хотя бы интересовались и задавали вопросы! Убежден, что мы ДОЛЖНЫ говорить друг с другом, чтобы хоть попытаться снять недоразумения. Увы, мой румынский недостаточно хорош, я бы с удовольствием провел с вами всю дискуссию на нем.

  • Я понимаю что вы уже не желаете продолжить беседу, и я уважаю ваше желание. Просто из-за того что в последнем своем посте вы неправильно представили мой аргумент (что очень странно для специалиста точных наук), я уточню его – ради логической аккуратности. Кстати, могли бы использовать тогда тоже формальную логику, чтоб показать где я неправ, и ошибаюсь с точки зрения логики, раз вы представляете точные науки. Слова ведь запутывают, ими можно манипулировать. Также мне странно почему вы, человек из фактически другой области науки, без того чтобы изучить предмет обсуждения – политология, социология, философия, конституционнное право, избирательное право – так рьяно отвергаете исследования этих областей которые делались десятилетиями. Ведь если философ пришел бы к вам и начал бы доказывать что земля стоит на 6 слонах, потому что древние документы так пишут и древние мудрецы так считали (с точными цитатами)- то вы ведь косо посмотрите на него и в лучшем случае предложите человеку почитать немного астрономии и физики.

    Теперь по теме, где вы исказили смысл моих слов. Вас смутили эти мои слова:
    “..если придерживаться той же логики при понимании статьи 32 Конституции, то там нигде не написано что свобода слова должна гарантироваться (только) путем референдума.”

    И далее вы говорите что нигде не использовали точно такие же выражения. Подумайте, сколько разных подходов можно использовать чтобы описать одну и ту же вещь? округлый, сплющеная сфера, формы шара, овально-образный, эллипсоид, пузырьковый, и.т.д. Это не предел, просто нет времени по словарям шарить. Объясняю почему я написал ту фразу. То, как вы аргументировали, что референдум это необходимая форма проявления свободы слова, игнорируя мои слова что есть и другие формы этого проявления, указывает что вы считаете это лучшей формой чем другие. Что, свобода слова может проявиться лишь таким способом, так как запрет этого инструмента вы уравнили с нарушением свободы слова (это вы точно говорили, могу дать отрывок). Но свобода слова не нарушается если есть другие формы его выражения – протесты, петиции, обшественные движения, доступ к прессе, и.т.д. Мне кажется тут срабатывает тот факт, что мы используем те же термины, но вкладываем в них разный смысл. Что такое свобода слова, и как она обеспечивается? На эту тему есть ооооочень много написанного, ну просто неимоверно много. Самый простой выход, это обратиться в таких случаях к законодательству. Статья 32 K защищающая свободу слова указывает специфическое определение его проявлений. Свобода слова это категория публичного выражения. Но вы даже стали позже использовать взаимо-меняемо „свободу слова” (вы так описывали раньше референдум) и „выражение воли народа” -что являются двумя отличными логическими катергориями. Да, они где-то пересекаются, но они не являются идентичными по смыслу и физическому проявлению.

    Этим переходом, вы идете по той же протоптанной дороге, только вместо плаката „свобода слова”, теперь несете „выражение воли народа”. Думаю вам известно что такое loop (в топологическом смысле), вот туда вы и идете. Есть разные формы выражения воли народа – они предписаны законом. Законом, который так же демократичен как и во многих других странах (даже более либеральных чем РМ) – я дал пример Бельгии раньше. У народа выбор выражать волю формами которые закон позволяет. Крушить витрины – тоже форма выражения воли и (некоторые могут считать) свободы слова. Но почему-то это незаконно во всех странах. Некоторые мои студенты в Америке пишут в своих эссе что право ношения оружия это тоже идентично выражению свободы слова.

    Существует еще одна проблема. Или вы не поняли что я вам говорил раньше, или специально игнорируете. Очень важно!!!! – не нужно привлекать сюда „волю народа”, так как референдум организован в нарушении закона депутатами НС, а не народом. Депутаты могли инициировать этот референдум с соблюдением законодательства, но они сознательно пошли на нарушение. Причем тут воля народа? – паралель следующая: вам не запрещают переходить улицу – вас просят переходить ее в условленном для этого перехода месте. Ведь когда вас штрафуют за неправильный переход, вы не кричите что ограничивают ваши свободы?

    Далее, развиваю эту логику. Как вы считаете, каков смысл законов? Вам же наверное известен Хоббс с его Leviathan, ставший основанием для развития теории социального контракта (общественного договора)? Так вот, законы нужны для публичного блага – для народа же. Если законы не будут соблюдаться тогда возникает опасность „войн всех против всех”. Потому и удивительно что вы спрашиваете

    „И даже допустим, если бы действительно НСГ формально нарушило какой то закон – что в этом преступного?! ”

    Все в этом преступное – хотя, возьму свои слова обратно. Наверное я слишком строг к вам, считая что вы должны знать про Хоббса. Возможно просто у вас не было возможности изучить политическую философию. Очень много людей не изучают ее – я тоже отрывками лишь прочитал, то есть в этом ничего такого нет. Но, такие теоретические контексты являются обоснованием многих идей в подобных дискуссиях. Да, боже упаси – я не даю вам советы, я пытаюсь критически оценить мой диалог с вами, и я понимаю что в своей беседе я просто ошибся, считая что мы исходим из одинаковых теорий об обществе.

    Вот еще один иллюстративный отрывок из вашего предыдущего поста:

    ” Каким способом вы еще можете узнать мнение народа? Почему никого не интересует результат плебисцита, а все хотят доказать что он незаконен?! Они же НЕ навязывают свое мнение всей Молдове! Они хотят выразить СВОЕ мнение! Партия власти собрала митинг на площади и использовала это как аргумент в пользу ЕС. Что голосование на площади это более демократично/легитимно чем референдум?”

    Во власти у нас 3 партии, насколько я помню. Но выводя народ на улицы они не нарушили закон, хотя как вы выражаетесь – „партия власти”. Свое мнение надо выражать законным образом и партия власти пытается хотя бы тут давать пример. Есть множество путей это (выражать мнение) сделать но законно. Даже тот же референдум можно было попытаться организовать соблюдая процедуры. Просто референдум был не для выражения мнения народа – а для создания политического механизма давления на власть – а это уже попахивает Ст.32(3) Конституции. Это уже серьезно.

    Да, опять написал много – сказывается моя привычка преподавателя, так как все пытаюсь обьяснить. Надо избавляться от этого. Насколько вы сумели убедиться мой русский достаточно хорош чтобы на нем общаться. Я даже когда-то писал для русскоязычных источников информации. Некоторые ошибки стиля и грамматики у меня присутствуют из-за того, что пишу в онлайн транслите, нет времени редактировать, ну и много лет не пользовался русским и немного забываю. Но поверьте, мой румынский не лучше русского – наоборот. Так что вы общаетесь со мной на правильном и эффективном для общения языке. Дело не в форме – дело в содержании. У нас с вами просто немного разные теории о демократии, свободе слова, и так далее. Мне кажется у вас они часто смешиваются с идеей вседозволенности – но то смею вас уверить называется „анархией” и это немного другая политическая идеология. Хотя, если добавить к вашим теории демократии немного теории социальной ответственности и теории публичного блага и принципа „не навреди”, то как в точных науках любят говорить, наши взгляды о демократии приблизятся к пределу общей последовательности. Я тоже прощаюсь, и обещаю что это мой последний ответ вам (больше не буду беспокоить) , даже если вы передумаете и решите еще написать.

Lasa un comentariu